Часть 1
Рожденный в пустыне
- О чем ты думаешь?
- О пустыне.
- О пустыне? О какой пустыне?
- Обыкновенной.
- Я тоже к ней отношусь, к этой пустыне?
- Конечно, - отвечал я. – Мы все в ней живем. Хотя на самом деле живет одна пустыня…
( Харуки Мураками )
Глава 1
Как странно, когда смотришь в себя и видишь лишь пустоту...
Как будто сознание падает в бездонную пропасть, пытаясь из последних сил уцепиться за что-нибудь, подвластное его хватким щупальцам... Но когда все тщетно, наступает страх, отчаяние, безысходность... И ты срываешься в бездну, превращаясь в мельчайшую песчинку...
Солнечный свет ударил в глаза, как только я попытался приоткрыть веки. Песок, на котором я лежал, и небо, нависшее над пустыней тяжелой плотной завесой, сливались в одно, нечто огромное желтое с адскими оттенками красного...
Раскаленный воздух дрожал и казался живой тягучей субстанцией. Жар невыносимо пронизывал все тело. Во рту пересохло. Губы потрескались от отсутствия влаги. Я поднялся на колени, превозмогая ноющую боль в голове, и, закрыл ладонями лицо. Подушечками пальцев ощутили высохшие следы от слез...
Что же, черт возьми, происходит? Я умер, или сошел с ума? Чувства ураганом налетели на меня, захватывая разум и поглощая мысли. Я даже не сразу услышал свой собственный крик, крик мольбы и отчаяния, зов о помощи, плач младенца... Он захлестнул Вселенную, проник внутрь земли и эхом отозвался в каждой крупинке песка... Но мир остался безмолвен и равнодушен…. жестоко равнодушен.
И вдруг я услышал смех. Сначала показалось, что он звучит только в моей голове, но смех доносился извне. Смеялся песок... смеялось небо... смеялся дрожащий воздух... смеялось все сущее этого чужого, тревожного места... Стряхнув наваждение, я повернулся и увидел человека. Его худое костлявое тело сотрясалось от смеха. Старый покрытый пылью дорожный плащ, такая же древняя и пыльная шляпа... Я заметил кожаную флягу, висевшую у него на поясе. Мои руки потянулись к ней. Видимо на моем лице было такое выражение, что человек засмеялся еще сильнее.
Он присел передо мной на корточки, отцепил флягу от пояса и протянул мне.
Живительная влага обожгла внутренности, голова закружилась, и я, не удержавшись, завалился на бок. Я не мог видеть его лица, скрытого тенью, падающей от полей шляпы.
- Кто ты? - прошептал я распухшими от зноя губами.
- Я тот, кто не оставляет следов, - весело ответил он, - еще меня называют Смеющийся Человек. А ты? Наверное, Бог...
Моя голова раскалывалась на части, разум протестовал против разрушительного урагана безумия, опрокинувшегося на его безупречную неприступную крепость.
- Ты - безумный Бог, - его слова доносились словно из далека, будто сквозь какую-то пелену, - и очень странный, потому что в своем безумии ты снова и снова запускаешь свои часы…
- Какие часы?
- Свои дурацкие часы!
Бессмысленность и абсурдность происходящего обессиливала меня.
- Что тебе от меня надо? - в отчаянии простонал я.
- Не слишком ли много вопросов?
Я зажмурился, зажал уши руками и пролежал так какое-то время. Когда открыл глаза - рядом никого не было. Где-то вдалеке зазвучал смех странного человека. Сознание покинуло меня, увлекая в черную благодатную пустоту. Кошмар закончился. Но не надолго...
Когда я очнулся, первым чувством был страх. Страх увидеть перед собой тот же песок, то же небо, того же старика. Но все изменилось. Теперь я лежал на куче какого-то тряпья, и покачивался в ритме странного скрипа, доносившегося извне. Постепенно я начал понимать, что же все-таки происходит. Скрип колес, фырканье лошади... Я находился в повозке... Мой блуждающий взгляд уткнулся в чью-то спину.
Слава богу, это был только сон, только кошмар! Нет никакого Смеющегося Человека. Как все просто - это только сон!
- Ты видел того, кто не оставляет следов на песке? – услышал я хриплый голос человека, державшего вожжи. Он развернулся и, хитро прищурившись, посмотрел на меня.
Оказывается, я и не заметил, как высказал вслух свои мысли.
- Так это была не галлюцинация, не сон?
Незнакомец ухмыльнулся, показывая ряд кривых и гнилых зубов. Его ухмылка мне сразу не понравилась.
- Кто он такой, этот Смеющийся Человек?
- Да так, один безумный старик. Каждый хотя бы раз видел его, и он сумасшедший, это также верно, как то, что меня зовут Крестоносец.
- Крестоносец? - машинально переспросил я.
- Да, черт возьми, я несу свой крест!
- О чем ты говоришь? - спросил я, решительно ничего не понимая.
- Моя душа страдает, но я ничего не могу поделать с собой... Поверь, лично против тебя я ничего не имею, - он произнес это немного виновато.
Только тут я почувствовал, что мои руки связаны за спиной, а веревка так сильно врезалась в кожу, что суставы занемели.
Меня медленно начала охватывать паника.
- Зачем ты связал меня? - слова заклокотали в горле.
Тот, кто назвался Крестоносцем, и ухом не повел. Он чувствовал себя абсолютно спокойно и расслаблено.
- Я нашел тебя в пустыне - теперь ты принадлежишь мне, - повернувшись, заявил он.
- И что ты собираешься сделать со мной?
- Продам и выручу неплохие деньги.
Пот выступил на моем лице.
- Слушай, Крестоносец, отпустил бы ты меня...
- Как же я тебя отпущу? – и снова кривая ухмылка застыла на его лице. Я заметил, как в этот миг остекленели его глаза, а голос задрожал. - У меня шестеро детей. Их нужно кормить. А за рожденных в пустыне кое-где дают кругленькую сумму!
- Лучше бы тебе отпустить меня… - сквозь сжатые зубы прошипел я, чувствуя, как поднимающийся из глубины души гнев начинает захватывать сознание.
Крестоносец не ответил. Его спина мерно покачивалась в такт движениям повозки. Я попробовал высвободить руки, но эта попытка не принесла ничего кроме боли. И тогда я успокоился, и стал думать...
Очень неприятно было ощущать себя пленником, которого везут неизвестно куда. Но противник находился прямо передо мной, из плоти и крови - это придавало сил для того, чтобы бороться.
Глава 2
Время шло, монотонно скрипели колеса. Крестоносец, похоже, совсем не обращал на меня внимания.
Усыпив его бдительность своей неподвижностью, я выждал момент, и начал действовать. Согнувшись, поднял связанные ноги, петлей обхватил шею Крестоносца, и завалил его на себя. Он тщетно пытался высвободиться, но я крепко держал захват. Пережав коленями его горло, я душил изо всех сил. Он успел ударить меня несколько раз, но, почувствовав, что задыхается, судорожно забарахтался, пытаясь ослабить удушающие объятия моих ног. Через некоторое время тело его ослабло и обмякло. Я не хотел убивать его и потому разжал ноги, как только почувствовал, что Крестоносец потерял сознание.
Теперь нужно было освободить руки. Я порылся ногами в тряпье, которым была набита повозка, в поисках острого предмета. Это заняло довольно много времени, но не принесло никаких результатов.
Обиднее всего было бы умереть сейчас, связанным в повозке, не имея возможности перерезать веревку, стягивающую руки.
Занятый поисками, я не заметил, как Крестоносец начал приходить в себя. Он кинулся на меня неожиданно, с боку, навалился всей своей тяжестью. В руке его сверкнул нож. Согнув ноги в коленях, сильным пружинящим ударом я кинул Крестоносца в стенку повозки. Он ударился головой об деревянную дугу, державшую натянутым брезентовый верх, и с глухим стоном осел вниз. Я колотил его пятками по затылку, пока он не обмяк.
Теперь у меня был нож, который судьба неожиданно передала мне руками Крестоносца. Иногда помощь приходит именно оттуда, откуда ее меньше всего ожидаешь... Я нащупал пальцами лезвие, оно было острым.
Пытаясь вернуть приток крови к кистям, я сидел и потирал затекшие суставы. Вскоре я смог свободно шевелить пальцами. Следующее, что я сделал, это нашел прочную бечевку и связал Крестоносца, но понадежнее, чем он меня. Накинув петлю на его ноги и накрепко стянув их, привязал веревку к связанным за спиной рукам. Это ограничивало ему малейшие движения. Крестоносец хрипел и судорожно подергивался. Кровь из рассеченной на затылке кожи заливала его шею и вески.
Возбуждение начало спадать. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Порывшись в хламе Крестоносца, я откопал закупоренную бутыль, вытянул пробку зубами и сделал несколько глотков. Старое терпкое вино обожгло внутренности. Проклиная все на свете, я отшвырнул бутыль и принялся искать воду. Откопав наконец-то флягу, плеснул немного воды на ладонь, смочил лицо и тут же сморщился от боли - кожу лица сплошь покрывали ожоги и мелкие трещинки – жестокие поцелуи солнца пустыни, помимо этого была рассечена скула - след удара Крестоносца. Я со злостью сплюнул сквозь зубы, натянул на себя кое-что из валявшегося в телеге поношенного тряпья, и сел за вожжи.
Все это время лошадь, оставшись без хозяина, плелась сама по себе, увлекая повозку в неизвестном направлении. Вокруг все было выжжено солнцем. Ни одной живой души, куда ни глянь - песок… Что это за земля? Казалась, Бог давно забыл и покинул это место. И время здесь тянулось как-то странно… Словно прошла целая вечность, а ничего не менялось - солнце палило также сильно, лошадь шла также неутомимо, и колеса скрипели также монотонно...
Крестоносец лежал в повозке, и я слышал его хриплое прерывистое дыхание. Он не пытался со мной заговорить, и на мои вопросы никак не реагировал. Вскоре я даже забыл о его существовании.
Неизвестно откуда взявшееся дуновение легкого ветерка приятно коснулось воспаленной кожи...
Медленно, не торопясь, песчинки стали пересыпаться. Им некуда было торопиться - за одной придет другая и так бесконечно... как секунды сливаются в минуты, минуты в часы, часы в дни, дни в года, года в тысячелетия…без остановки... Огромный монотонно текущий океан времени... Огромная выжженная солнцем бескрайняя песчаная Пустыня, где песчинки - миры, миры, миры...
Стоял жуткий шум, будто мир вокруг рушился… Казалось, нет никакого выхода, нет спасения, потому что стихия не подвластна человеческому разуму, ею невозможно управлять, ее невозможно подчинить, обуздать.
Все пронеслось в моем воспаленном мозгу каким-то безумным сном, и я открыл глаза в надежде, что он кончился. Но он не кончался. На меня смотрели глаза, и от этого пристального, пронизывающего взгляда тело охватила дрожь. В них было что-то странное, необычное, леденящее душу, но я не мог понять что... Кривая усмешка гнилых зубов, кровь на лице. Крестоносец!
Было трудно дышать, на зубах скрипел песок. Нас практически завалило и сдавило толщей песка. Сквозь порванный брезент тента повозки открывалось ужасное зрелище буйства, вакханалии природы - сплошной стеной в воздухе стоял песок, неведомая сила крутила его и швыряла во все стороны. Он гудел свирепо и гневно, ударяя тяжелым шквалом в натянутый тент повозки, словно в ритуальный барабан.
Постепенно до меня начало доходить понимание того, что произошло. Разморенный и усталый, я откинулся в повозку и заснул. Не знаю, долго ли я проспал, но песчаной буре не потребовалось много времени, чтобы практически похоронить нас заживо в этом ненасытном чреве пустыни.
Крестоносец лежал по-прежнему молча. Он наблюдал за мной...
Я догадался, почему мне показался таким странным его взгляд - в его глазах не было страха, в них была безысходность, какая-то жестокая безысходность, как в глазах покойника. Он сдался, он готов был умереть, но его ухмылка говорила о том, что он не боится смерти, что ему безразлично, абсолютно все равно.
Я не собирался подыхать в этой чертовой пустыне, и начал неистово раскапывать песок руками, расшвыривать его, чтобы, наконец, выбраться наружу. Песка становилось все больше и больше, дуги повозки треснули и прогнулись под его тяжестью. Конец был близок...
Словно вдоволь насладившись сотворенным ею хаосом, буря так же внезапно затихла.
Я вспорол ножом брезент над головой, лавина песка хлынула внутрь. С трудом поднял Крестоносца, и вытолкнул его наружу. Едва хватило сил, чтобы вылезти самому. Ураганный ветер стих, и с неба обрушился песочный дождь. Он забивал нос, рот, уши, глаза, проникал под одежду, в волосы. Тяжело дыша, я упал на песок рядом с Крестоносцем.
Вся повозка вместе с лошадью была погребена под песком, всосана пустыней, на поверхности остались торчать лишь сломанные дуги деревянного остова с болтающимися на них обрывками тента.
Пустыня только играла с нами. Она не собиралась убивать нас быстро. Она готовила нам смерть более изысканную, медленную и жестокую...
Глава 3
Я осмотрелся вокруг - песок, сплошной песок. Все это было какой-то жуткой насмешкой. Меня начал душить внезапный приступ смеха. Схватившись за волосы, я поднял голову к чужому желтому небу, и стал проклинать Бога.
Крестоносца явно забавляло наблюдать за мной. Я вскочил, и со злостью пнул его ногой в живот. Он согнулся, захлебываясь болезненным кашлем, и выплевывая сгустки крови на песок.
Он был противен мне, его отвратительное смирение, его безвольная сдача перед обстоятельствами. Я не хотел быть таким, как он, я предпочитал бороться, действовать, но бросить его умирать здесь одного я тоже не мог. Хотя, скорее всего, он бы на моем месте поступил иначе, и не испытывал бы по отношению ко мне никаких угрызений совести.
Таща на своих плечах Крестоносца, я брел неизвестно куда. Тяжесть ноши давила, но я продолжал идти, стиснув зубы.
- Живет кто-нибудь в этой поганой пустыне, кроме тебя? - спросил я, но ответа не дождался.
- Ты же понимаешь, мы сдохнем здесь! Тебя что, это не волнует? - я начал злиться, но он по-прежнему молчал. Тогда я бросил его на песок, и занес над ним нож. Усмешка сползла с лица Крестоносца, в глазах промелькнула странная тень.
Одним взмахом нож рассек веревки, стягивающие его конечности.
- Иди, иди куда хочешь, и пусть сумасшедший Бог, который создал эту пустыню, заботится о тебе! Я этого делать не собираюсь! Катись к своей семье, ведь ты говорил, что у тебя есть дети, хотя мне сложно в это поверить! - Я развернулся и, спотыкаясь, поплелся прочь.
- Только ради моих малюток… - то, как он произнес это, заставило меня остановиться. – Я жалкий, никому не нужный слизняк, и живу только ради них. Они хорошие, они не такие, как я...
По его небритым, покрытым смешанной с песком кровью щекам покатились крупные слезы, он зарыдал, потом вдруг захрипел, глаза его закатались, а тело забилось в конвульсиях. Я кинулся к нему, и, не зная, что делать, стал трясти его и хлестать ладонями по лицу. Когда он пришел в себя, я совсем обессилел.
- Так почему же ты не сидишь дома, а занимаешься работорговлей и подыхаешь в пустыне? – со слабой дрожью в голосе произнес я.
- Это единственная для меня возможность заработать, - и вновь неприятная ухмылка появилась на лице Крестоносца.
Мне хотелось наорать на него, врезать ему хорошенько, но я сдержался, молча поднял его на ноги и потащил. Крестоносец шел тяжело и медленно, он выглядел старше меня и был менее вынослив физически. Скрипя зубами, я продолжал тянуть его на себе.
Глаза застила пелена усталости, и когда я увидел впереди приближающийся силуэт, не сразу догадался, что это не очередной мираж или галлюцинация, а самая настоящая, живая лошадь. Она неслась сломя голову навстречу нам, волоча за собой по песку застрявшего ногой в стремени, изувеченного всадника...
Я не поверил своим глазам. Спасение! И ринулся вперед, навстречу лошади. Крестоносец, привалившийся к моему плечу, потеряв опору, грузно повалился на песок.
Лошадь шарахнулась от меня в сторону, она была напугана, и я чуть было не упустил ее, но вовремя успел схватить за узду и повис на ней всей своей тяжестью.
Я гладил и целовал ее морду, говорил ласковые нежные слова, чтобы немного успокоить животное. В это время Крестоносец подполз ближе и склонился над мертвым всадником, рассматривая обломок стрелы, торчащий у него из горла.
- Кочевники! - тревожно произнес Крестоносец, затем потянулся к седлу, отстегнул от него флягу и начал жадно пить. Я выхватил из его рук флягу, уверенный, что он и не подумает оставить мне воды, сделал несколько больших глотков, и остатками напоил лошадь.
- А теперь, давай-ка руки за спину! - сказал я Крестоносцу, снимая прикрепленный к луке седла моток бечевки.
- Слушай, парень, отпусти меня, и мы больше никогда не увидимся.
- Ты что, с ума сошел, ты сдохнешь здесь как собака.
- Мое дело!
- Нет уж, я здесь ничего не знаю, ты поможешь мне выбраться отсюда!
- Скачи прямо и, может быть, доберешься туда, куда тебе надо.
- Я сказал, руки за спину, и, думаю, ты уже понял, что повторять я больше не буду!
Крестоносец вздохнул и послушно сложил руки за спиной. Я связал его, поднял и перекинул через седло. Затем освободил изувеченную ногу мертвеца из стремени, вскочил в седло и резво пришпорил лошадь.
Прошло довольно много времени, прежде чем впереди на горизонте показались какие-то строения. Я понятия не имел, что ждет меня дальше - страдания или избавление от них. Но то, что я увидел, несомненно, было сооружено человеческими руками, а значит, человек все же смог отвоевать у жестокой пустыни клочок земли. Это вселило хоть какую-то надежду.
Чем ближе я подъезжал, тем сильнее чувствовал запах жилья. В нем было что-то глубоко родное и теплое, поднимающее из подсознания некое ощущение покоя.
Глава 4
Проехав каменные ворота, я, направил лошадь прямо по улице вдоль тесно прижимавшихся друг к другу блокгаузов, и вскоре очутился на городской площади. Вокруг - ни души. Мрачным великаном над домами возвышалось здание церкви – видно люди здесь не совсем забыли о Боге…
Я привязал лошадь за повод к жерди одной из построек, ухватил Крестоносца за ремень, поднатужился и стащил на землю.
- Так, так, давно не виделись, Крестоносец! - голос, прозвучавший за спиной, заставил меня вздрогнуть от неожиданности, ведь еще мгновение назад я оглядывался и поблизости никого не заметил.
Обернувшись, я наткнулся на незнакомца в лихо заломленной белой шляпе. Крепкое телосложение, мужественное лицо, волевой подбородок… Довольно неприятный высокомерный и циничный взгляд, заставил меня неуютно поежиться.
Со странным блеском в глазах незнакомец взирал на Крестоносца, словно коршун на добычу. Мельком глянув в мою сторону, он самодовольно произнес:
- Парень, если ты еще не знаешь - я Шериф этого Города. Ты получишь свою награду за голову этого бандита. Долго за ним охотился?
- Вообще-то охотился он за мной, - ответил я, в недоумении заметив четыре ствола, направленные в мою сторону. Это были люди Шерифа.
- А ты не скромничай, таких гадов нужно давить и уничтожать! - глаза Шерифа сверкали как молнии.
- У меня шестеро детей. Их нужно кормить… - жалобно протянул Крестоносец.
Шериф не на шутку рассвирепел, схватил Крестоносца за шиворот, выхватил револьвер и прижал дуло к его виску.
- Ты мне эти сказки не рассказывай, тварь, я их наизусть выучил!
По щекам Крестоносца текли слезы. Я стоял и наблюдал эту сцену, понимая, что пора вмешаться. Положил руку на плечо Шерифа и примирительно сказал:
- Спокойней, Шериф, я ни в чем не обвиняю этого человека, пускай идет к своим детям.
Не успел я моргнуть глазом, как Шериф стоял уже лицом ко мне, холодное дуло револьвера леденило мой лоб, а холодный взгляд леденил душу.
- К детям?! - гневно вскричал Шериф. - А ты знаешь, что он убил своих детей, всех, сам, своими руками, перерезал, как цыплят, отрезал им уши и сделал из них ожерелье? Ты знаешь это, малыш?
Меня прошиб ледяной пот. Я посмотрел на Крестоносца. Он плакал, он был убит горем и бормотал что-то невнятное. Шериф повернулся к нему и резким движением рванул воротник его рубашки, обнажая голую волосатую грудь Крестоносца, на которой висело нечто, похожее на высушенные человеческие уши, нанизанные на кожаный шнурок.
Я почувствовал приступ тошноты и легкое головокружение. Сквозь откуда-то появившийся шум в ушах, я уже не мог разобрать бормотание Крестоносца и крики Шерифа. Тело Крестоносца вдруг опять затряслось, а глаза стали закатываться. Шериф приподнял его за шиворот и ударил рукоятью револьвера по голове, а когда тот упал, стал бить его ногами. Вдруг он оставил Крестоносца и направился ко мне. Я инстинктивно сделал шаг назад. Но он и не думал нападать, хотя глаза его сверкали яростным огнем. Шериф отстегнул от пояса увесистый мешочек и протянул мне.
- На, держи - твоя награда! - сказал он и внимательно уставился на меня. Потом поднял указательный палец и, устрашающе понизив голос, произнес:
- Ты - Скиталец. Мы здесь не любим т а к и х. Неизвестно, что от тебя ждать. Так что, смотри! - он ткнул меня пальцем в грудь. - Не попадайся мне! Запомни хорошенько: я здесь закон, а здешний закон - это я!
- Нет проблем, Шериф, хотя я и не понимаю, о чем речь, - простодушно ответил я, ощущая внезапно навалившуюся усталость. - Мне бы только отдохнуть. Где здесь можно промочить горло и хорошенько поесть?
Он кивнул в сторону постройки напротив и, смерив меня взглядом с ног до головы, повторил:
- Смотри - без шуток! И запомни, в Городе запрещено носить оружие.
Понурив голову, я направился в салун. Похоже, все здесь совершенно ненормальные, и неизвестно, что можно от них ожидать, поэтому самым разумным решением было выкинуть все это из головы и использовать по назначению содержимое мешочка, который теперь приятно оттягивал мой карман.
Зашторенные окна и приглушенный свет свечей, создавали уютную атмосферу, а звуки музыки, которые скрипач, казалось, извлекал из самых глубин души, вызывали ностальгию, унося за собой в мир, настолько прекрасный и чистый, настолько далекий от этого...
Я сидел, умиротворенно ощущая приятную тяжесть, но уже в желудке. Вес мешочка уменьшился ненамного, хотя я съел несколько порций подающейся здесь лучшей кухни и выпил четыре бокала вина.
Не хотелось думать ни о чем, разве что о горячей ванне. Я просто сидел и отдыхал, потягивая из бокала жидкость, дурманящую рассудок. Это была своеобразная попытка убежать, скрыться от несовершенного мира с его несовершенными законами. Напиться и забыться - вот, что нужно было мне в тот момент.
Бар потонул в клубах табачного дыма. На меня вроде бы никто не обращал особого внимания. Без особого интереса я лениво созерцал столик напротив, за которым трое мужчин играли в карты, время от времени издавая громкие и грязные ругательства. Один высокий и худощавый в полосатом пиджаке и черной шелковой жилетке. Лицо его украшала холеная остренькая бородка, а на носу красовались очки в дорогой оправе. Рубашки на джентльмене не было, видимо, ее он уже успел проиграть. Его партнер по правую руку был маленьким толстячком лакейского вида с прилизанными и зачесанными назад жидкими волосиками. На левом мизинце толстячка сверкал здоровенный перстень, а маленькие влажные глазки бегали из стороны в сторону. Иногда он вжимал голову в плечи, будто боялся по ней получить. Третьим был пожилой человек, седоволосый, одетый скромно, но аккуратно. Держался он достойнее и увереннее остальных, и явно пользовался здесь особым почтением.
- Разреши присесть, - раздался вдруг голос рядом со мной. Молодой парень, худощавый и безобидный на вид, дружелюбно улыбаясь, кивал на соседний стул.
Я пожал плечами и безразлично отвернулся в другую сторону, наблюдая соблазнительную официантку, которая откупоривала бутылку для толстого бородатого мужчины, занимавшего соседний столик. Лицо мужчины вспотело и пошло багровыми пятнами от чрезмерного количества выпитого. Создавалось впечатление, будто он сидит здесь вечно, и уже органично вписывается в интерьер заведения. Официантку он, в отличие от меня, не замечал - его потные руки тянулись к бутылке.
- Ты новенький здесь, - произнес парень. Я посмотрел на него. Он не скрывал явной заинтересованности моей личностью.
- Меня зовут Лис, - представился он, протягивая руку.
Я усмехнулся абсурдности ситуации. Я не знал своего имени! Но, похоже, его знал Шериф...
- Скиталец, - произнес я, собираясь совершить рукопожатие. - О, черт! - Воскликнул я, одергивая ладонь - у парня на руке не было безымянного пальца и мизинца.
- Кочевники... - сказал Лис, заметив мое замешательство.
- Извини… - я пожал его руку, чувствуя себя очень неловко.
- Говорят, ты поймал Крестоносца и снял большой куш?
- А здесь что, все всегда обо всем знают? - делано удивился я.
- Это же Город. – Ответил он и засмеялся. - А Крестоносец опять убил Шерифа и опять убежал!
Я не оценил его чувство юмора.
- Знаешь, Лис, или как там тебя, я очень устал после того, как провел целую вечность в пустыне. Так что, извини, если я не смогу поддержать твою душевную беседу, - мне хотелось отвязаться от него, но Лис не оставлял меня в покое.
- Я могу помочь тебе хорошенько отдохнуть. В таком месте, как это плохо без друзей!
- С чего это ты такой добрый? - я подозрительно посмотрел на Лиса. - Чтобы называться другом, мало знать только имя. Но я, наверное… воспользуюсь твоей помощью. Где тут можно бросить кости и хорошенько отоспаться?
- Пойдем за мной, - Лис встал из-за столика. Я начал было подниматься вслед за ним, как вдруг раздался волшебный чарующий голос.
Это была чудесная песня, песня любви и призыва. Я так и опустился обратно на стул. Передо мной возникла богиня в блестящем белом облегающем платье. Нежность и безупречность линий ее прекрасной фигуры завораживали, губы трепетали, движения рук манили. Казалось, презрев законы притяжения, она парила над землей...
Я не сразу понял, что парень одергивает меня за рукав.
- Кто она? - пролепетал я, ощущая трепет в сердце.
- Фло - она всегда здесь поет, - Лис улыбнулся. - Смотри, не попадись ей на крючок. Конечно, это очень приятно, но до тех пор, пока глубоко не заглотишь наживку.
Я не понимал, о чем он говорит, я даже не слышал его. Я был полностью поглощен ею. Меня тянуло к ней, я хотел обнимать ее, целовать, ласкать ее волосы, любить неистово и страстно...
Я даже не заметил, как встал и направился на ее волшебную песню, не чувствовал, как Лис пытался остановить меня, не заметил, как по пути толкнул играющего в карты джентльмена в очках. Я был опьянен спиртным в голове и любовью в сердце.
Хватая руками воздух, я пытался поймать ее, но Фло улетала, словно мотылек. Такая недоступная и притягательная...
Неосторожным движением я опрокинул бутылку со столика краснолицего здоровяка, и она упала, заливая содержимым его штаны. Толстяк вскочил - огромный, как гора, свирепый, словно медведь...
Последним, что я увидел - был его кулак, обрушивающийся на мою несчастную голову…
Пропала музыка, пропала песня, пропала богиня…
Глава 5
Я лежал в куче мусора. Голова раскалывалась от боли.
Кое-как поднялся на ноги, стал отряхиваться, и заметил, что мешочек с деньгами пропал. Оглянувшись по сторонам, заметил жалкого, оборванного нищего, слепого с грязной повязкой на глазах.
- Это ты забрал мои деньги? - обратился я к нему, потирая пальцами гудящий затылок.
Он засмеялся в ответ, и все его тело затряслось в болезненном кашле.
- Тогда бы я не сидел здесь, не питался объедками и уже не был бы нищим, - хрипло проговорил он. - Тебя избил Буйвол, а Лис украл твои деньги.
- Откуда же ты это знаешь, ведь ты слепой?
- Очень часто слепой видит больше, чем зрячий! - ответил нищий.
Я сплюнул со злости.
- Где же ваш Шериф, блюститель закона?
- Шерифа нет в Городе. Он еще не вернулся...
В голове шумело от выпитого, мысли путались - ощущения не из приятных. Все смешалось в один нарастающий ком, который катился на меня, грозясь раздавить.
Меня бесила одна только мысль, что я ничего не значу, что я - одинокая безвольная пылинка в некой неведомой игре между тенью и светом. И даже нищий, этот несчастный беспомощный слепой, казалось, нашел свое место, и сейчас его присутствие здесь - жалкая насмешка над моей ничтожностью. Я ведь даже толком не знал своего имени, и уж тем более не представлял, что ждет меня впереди...
- Когда у тебя ничего нет, тебе нечего терять! - крикнул мне вслед нищий и зашелся в полу-кашле, полу-смехе.
Я шел мимо домов и загонов, погруженный в свои мысли. Вокруг словно все вымерло, только фырканье лошадей, да лай собак изредка наполняли звуками жизни вакуум внешнего безмолвия...
Поворачивая за угол одного из домов, я вдруг остановился как вкопанный. В узком переулке, спиной ко мне стоял Лис и тихо разговаривал с каким-то человеком. Тот, заметив меня, явно насторожился, чем привлек внимание Лиса. Лис стал разворачиваться ко мне...
Я накинулся на него яростно и молниеносно, со всем накопившимся внутри гневом и отчаянием. Ударом локтя я повалил парня на землю и коленом вдавил его голову в дорожную пыль. Его собеседник, не раздумывая, бросился наутек, испарившись в одно мгновение, как тень...
- Ну, что, друг, немного взял взаймы?! – зло прошипел я.
Лис, явно напуганный, что-то залепетал и попытался выскользнуть из-под моего колена, но я усилил нажим.
- Где мои деньги? – повторял я, пока не понял, что Лис просто не может ответить.
Я поднял его за шиворот и развернул к себе лицом, он заговорил быстро и сбивчиво, будто боялся, что я не дам ему договорить.
- Послушай, Скиталец, все нормально, ты ничего не понял… ты пока ничего не знаешь… твои деньги… они нужны нам сейчас… сильно нужны… мы отдали бы потом, намного больше… но не сейчас…
- Если хочешь жить, - говори понятно! - встряхнул я его.
- Скиталец, ты здесь новичок… Я вижу, ты честный человек… Нам нужна твоя помощь!
- Кому – нам?
- Организации… - прошептал Лис, - давай поговорим об этом, только не здесь!
Комната с зашторенными окнами освещалась свечами, которые стояли по углам в дорогих высоких подсвечниках. Одну стену полностью занимал огромный шкаф с полками, заставленными книгами.
Я утопал в глубоком удобном кресле и молча наблюдал за человеком, расположившемся в дальнем углу комнаты. Тот сидел молча, без движений, словно каменное изваяние, и одетый во все черное выглядел довольно мрачно. Острый, пронизывающий, устремленный из-под косматых бровей взгляд, густые усы и бакенбарды, выступающие скулы, и хищный оскал придавали ему сходство со зверем, который настороженно притаился в засаде, готовясь к прыжку на свою жертву. Хотя некоторое время мы пробыли с ним наедине, у меня так и не возникло желания заговорить с ним. Инстинктивно я ощущал молчаливую животную силу, исходившую от этого человека. Он также не предпринимал попыток наладить общение, он просто изучал меня…
Лис, за которым я пришел в эту комнату, куда-то вышел, оставив нас вдвоем с незнакомцем, даже не представив друг другу.
Скрипнула дверь, на пороге появился человек, которого я однажды уже видел в баре. Тот седоволосый джентльмен, сидевший за карточным столом. За ним вошел Лис и сразу же направился ко мне.
- Это Мистер Джонс, он тебе все объяснит, - произнес Лис и как-то странно засуетился.
Мистер Джонс выглядел, напротив, абсолютно спокойным и преисполненным внутреннего достоинства.
- Вы – Скиталец, ведь так? – спросил он, пожимая мою руку, и одаривая теплым отеческим взглядом. – Во-первых, я хочу принести вам извинения по поводу бестактного поступка этого молодого человека, - кивок в сторону Лиса. - Его неосмотрительность могла привести к печальным для всех нас последствиям. Если бы вы знали суть происходящего, то, несомненно, по собственной воле внесли бы эти деньги как вклад в очень важное и нужное дело. Но мы заинтересованы не только в ваших деньгах, но и в вас лично! Прошу вас, потерпите еще немного, и вы получите все необходимые объяснения!
Он повернулся к Лису, сделал ему какой-то знак, тот кивнул и выскользнул за дверь. Мистер Джонс опустился в кресло за массивным столом и принял выжидательную позу.
Я сидел молча и следил за происходящим. Ситуация нисколько не прояснялась, а скорее еще больше запутывалась, но сама мысль о том, что я кому-то нужен и могу помочь, придавала мне оптимизма.
Мистер Джонс посмотрел на меня.
- В этом Городе не все в порядке… - задумчиво протянул он, приглаживая рукой седые волосы.
- Вы уже познакомились с Хищником? - словно вернувшись из своих мыслей, спросил мистер Джонс и кивнул в сторону молчаливого человека в черном.
- Да, я, так сказать, ощутил его присутствие. - Ответил я, неловко пожимая плечами.
- Это хорошо. – Он окинул Хищника оценивающим взглядом, и добавил:
- Похоже, вы ему тоже понравились.
Через некоторое время в комнату ввалился необыкновенно толстый человек, облаченный в сутану, с золотым распятием на груди. Кожа его лысого черепа собиралась на затылке неприятными жировыми складками и лоснилась от пота.
При его появлении Мистер Джонс и Хищник поднялись с кресел, склонили головы и сложили руки на груди.
- Святой Отец, прошу Вас, проходите, - произнес Мистер Джонс, указывая вошедшему на свободное кресло.
Человек-желе величественно освятил всех присутствующих крестным знамением и с тяжелым вздохом опустился в кресло.
Почти сразу же вслед за ним появился Лис. Он ввел в комнату какую-то женщину. Когда та легким движением одернула с лица накидку, чудесные локоны разметались по плечам, и я узнал Фло, почувствовав предательскую слабость во всем теле…
Да, это была она, богиня из бара… Она предстала передо мной наяву, во плоти и крови. Не отрывая глаз, я смотрел на нее, чем привел девушку в явное смущение.
- Вот, почти все собрались, - словно издалека раздался голос мистера Джонса, - Господа, давайте перейдем сразу к делу. Сейчас в наших руках судьба Города…
Он говорил что-то о деспотизме Шерифа, о том беспределе, который Шериф и его люди творят, пользуясь своей властью, о том, что горожане устали терпеть все это, о том, что такие люди, как Крестоносец, отлавливают родившихся в пустыне и продают их Шерифу, а тот отправляет заключенных в Северный Гарнизон, где те попадают под присмотр Майора и подневольно работают старателями на добыче синего камня в подземных шахтах.
- Разве Крестоносец работает на Шерифа? – удивился я, перебивая мистера Джонса. – Но Шериф же сам вознаградил меня за голову Крестоносца, а потом чуть было не пристрелил его!
- Этим спектаклем сейчас можно удивить разве что только тебя, - склонившись к моему уху, прошептал Лис. Я слышал, как, отвернувшись, он пробормотал в сторону:
- Всю жизнь – одно и то же… одно и то же… ничего нового…
Мистер Джонс, казалось, не обратил внимания на то, что я прервал его речь. Он продолжал рассказывать о каторжниках, добывающих в шахтах необыкновенно ценный синий камень, который потом перетирается огромными жерновами и превращается в порошок, галлюциногенный наркотик - синий песок. Стоит он намного дороже золота и воды, и часть его идет на торговлю с Детьми Пустыни.
- Дети Пустыни? – тихо переспросил я у Лиса.
- Дикари, туземцы, полулюди-полуживотные, - брезгливо скривил губы Лис. – Совершают жестокие ритуальные культы, жертвоприношения и прочую гадость. Но за синий песок у них можно купить еду, воду, золото, целебные корни, - они добывают все это из недоступных для нас недр пустыни.
- Грязные язычники, - произнес Святой Отец неожиданно визгливым голосом.
- Нужно прекратить безобразия и взять власть в свои руки! Но в первую очередь, мы должны захватить Гарнизон и вернуть рожденным в пустыне долгожданную свободу, - продолжал Мистер Джонс. - Чтобы добиться справедливости, нам необходимы верные, надежные люди и деньги, чтобы купить оружие. Среди наших сторонников немало достойных людей. Можно смело положиться на Хищника и Лиса как на верных боевых товарищей. Фло оказывает нам неоценимую помощь, передавая информацию о Шерифе и его людях. Святой Отец – это сама Церковь, которая на нашей стороне, ибо Бог с нами!
- Если пожертвования Церкви увеличатся, я благословляю вас на дело богоугодное, – провизжал Святой Отец, важно раздувая щеки.
- Но вы, Скиталец, готовы ли вы быть с нами? – Закончив свою пылкую речь, после минутной паузы произнес Мистер Джонс. - Нам нужна помощь каждого. Только вместе мы сможем помочь нашим несчастным братьям, и вернуть рабам свободу!
Я неопределенно пожал плечами, но, увидев мольбу в глазах Фло, произнес, сам не понимая что:
- Я готов помочь вам, пускай мои деньги пойдут на благое дело. И если нужно мое личное участие, я готов… – Я, не отрываясь, смотрел в глаза Фло, и то, что я читал в них, превращало меня в птицу, – … быть рядом с вами… всегда…
В тот миг все в мире, кроме нее, перестало существовать…
(продолжение следует...)
|
|