Меня матёрым называют, ладно!
Вся шкура клочьями, зуб сломан, дыбом шерсть…
Жизнь пастухов была и будет адом –
Пока я есть и стая моя здесь!
Родился я слепым и очень квёлым,
Облава нас ловила на прицел:
Волчицу, мать мою, тогда убили колом
И я один после облавы «уцелел»…
Тот год неволи – целой жизни стоил!
Я вырос на цепи, силён и зол.
У них пословица есть, я её усвоил:
«Сколь волка ни корми…» и в лес ушёл!
В чужую глотку я с тех пор впиваюсь первым,
А стая моё дело довершит…
Когда пою – людей терзают нервы,
Как-будто смерть косою им грозит…
Мы режем скот по крайней лишь нужде.
Без ненависти, только пищи ради…
Они ж, убив, от счастья не в себе –
И крови пролитой они безмерно рады…
За что ж так ненавидят люди нас?..
За что на нас – капканы, ружью, сети?..
Вы ж, для детей своих, из кожи вон, подчас!..
Но наши-то волчата – тоже дети!
Они, ведь, жить хотят, валяться на траве,
А не в крови, с остекленевшим взглядом…
Петь при луне, носиться по листве
Опавшей, в общем, жить… А вы их – ядом!..
Что ж, мы готовы продолжать борьбу!..
Вой стихнет, значит, волк последний пал!
Я волчью жизнь свою на всех людей судьбу
Нигде б и ни за что не променял!..
Меня матёрым называют, ладно!
Вся шкура клочьями, зуб сломан, дыбом шерсть…
Жизнь пастухов была и будет адом –
Пока я есть и стая моя здесь!
|
|