(мультипликационная раскадровка)
Утро туманное, утро седое – как два в одном.
В птичьем гнезде оно начинается торжественно. С лёгкой такой оттяжкой в человеческий пафос.
Мама и Папа тщательно чистят пёрышки. Процесс недолгий, но скрупулёзный. И вот Мама и Папа – при полном параде. Теперь нужно будить Сына.
Родители, стараясь сдержать дрожь волнения, настойчиво тормошат Сына. Сын (птенец неполных пяти лет – по человеческим меркам) ударился было в капризы, но родители мягко дали ему понять, что – подъём и никаких!
Сын - заспанный, мягкий, пушистый, трогательный - смотрит на утро и на мир наивными круглыми глазами. Мама и Папа чистят малыша.
Затем вся семья трогается в путь. Родители по очереди слегка поворачивают головы, чтобы удостовериться в том, что Сын следует за ними. Сын чуть отстаёт, но в воздухе держится вполне уверенно.
Семья садится на провод, натянутый между двух столбов.
Приближается ответственный момент.
Папа сосредоточен. Сын хотел было глянуть куда-то в сторону, но Мама толкнула – ёй-о! чувствительно! - его в бок. Сын покорно уставился на Папу.
Папа слегка подобрался, поднатужился, вот дёрнулся хвостик – и раздаётся отчётливый звонкий шлепок о бронзовую макушку.
Камера отъезжает, открывая более общий план. В кадр попадает бронзовая статуя.
Статуя имеет очень жалкий вид. Установлена она то ли в центре небольшой площади, то ли в городском парке. А то, что из бронзы, так это начинает угадывается только на уровне торса, так как плечи и голова бедняжки покрыты птичьим помётом.
Сын с недоумением смотрит вниз, затем на Папу, затем на Маму. Она ободряюще кивает ему. Однако Сын продолжает пребывать в нерешительности.
Тогда Мама, слегка крякнув, показывает ему ещё раз как это нужно сделать – сосредоточиться, подобраться, поднатужиться, и вот так дрогнуть хвостиком. И – опа! звонкий результат!
Но Сын, сначала нерешительно, смущаясь, а затем очень твёрдо отказывается это сделать. Да у него и не получается: как только поднатужиться, хвостиком дёрнет, и тут же резко берёт «себя в руки», «зажимается» одним словом.
В один миг седеют Папа и Мама. Оно и понятно – если сразу не смог, то уже всё. А ещё говорят, что такое в последний раз случилось при одном из царей, принадлежащих фамилии Бобовых.
Камера фиксирует отчаяние и смирение перед фатумом, написанные на лицах (клювах? мордах?) родителей. Даже не знаю, как это объяснить: вроде как только что узнали, что их единственный сын педераст, что ли… Нет, не знаю.
Следует затемнение экрана, имитирующее наступление сумерек и одновременно символизирующее отчаяние родителей.
На экране появляется надпись, выполненная завитушечным легкомысленным шрифтом: «Прошли годы»
Сын просыпается в родительском гнезде.
Он стал юношей (по человеческим меркам). Жизнь его неинтересна и скучна – жизнь соглядатая, не участника.
А его весёлые и дерзкие сверстники - юноши и девушки - тусуются в центре городского парка над памятником. Они свободны и раскованны. А вот нашего Героя замечать не хотят. Да и кому он нужен? Ни тусоваться не умеет, ни компанию поддержать!
Сидит он в сторонке, на отшибе. Как белая ворона, даром что обыкновенный воробей, только с очень грустным взглядом несостоявшегося поэта.
Стайка ровесников, сидя поодаль, время от времени отпускает шуточки в его адрес. Но он упрямо сидит и не покидает своего места. Своего рода мазохизм с лёгкой примесью садизма – ведь он же знает, как раздражает его присутствие!
Ребята веселятся. Слышны регулярные звонкие и бодрые шлепки о бронзовую макушку. И вот стайка, видимо, сговорившись сменить место, сорвалась и поднялась в небо, на лету переговариваясь и всё также продолжая гадить, гадить, гадить.
Герой наш остался один на проводе. Вздохнул. Зябко повёл плечами. Ещё раз вздохнул.
И вдруг!!
Неожиданно для самого себя!
Неправильно!
Нелепо!
Непоправимо!
Вдруг раздался звонкий шлепок о бронзовую макушку!
Герой наш сразу стыдливо прикрыл свою попку крыльями. Воровато огляделся по сторонам. Нет, никто не видел. Воровато глянул вниз. Нет, памятник не возмущается, и не плачет, и, вообще, ему бы было на всё – насрать, если бы, конечно, птицей был.
Герой наш огляделся ещё раз, приосанился, повёл плечами, вздохнул свободно.
И легко взмыл в небо, взяв курс в сторону улетевшей тусы.
КОНЕЦ
|
|