Шел я по жизни, лямку тянул,
Время за бороду.
Только глаза ветер надул,
Шел я по холоду.
Шел я и плача, не видел не знал,
Что ждет впереди,
Если бы видел, тебе б заказал:
Ты туда не ходи.
Там все бежали за светом в ночи,
А он был луной.
Что теперь делать?
Кричи не кричи - вернемся домой?
Дружно смеялись над глупостью дам,
С которыми спали.
Ну а потом припадали к ногам
И целовали.
Трудно поверить, но семя взошло.
Вот так оно было.
Только до дела рук не дошло
И семя погнило.
Слово за слово и понеслось
По паре горбатых.
Ведь на Руси так давно повелось
Бьют не виноватых.
Жизнь полна взлетов и падений.
Словно это уже было. Бушующим океаном, жизнь подкидывает громадными волнами сопротивляющиеся тела высоко вверх, чтобы после, капризом судьбы швырнуть их вниз.
Некоторые находят в себе силы снова вынырнуть на поверхность, некоторые безвольно опускаются на самое дно.
Если приглядеться, посмотреть на этот океан жизни с космических высот, то можно понять, что волны создаются копошащимися в них телами.
Ничего не подозревающие люди, спешащие по своим, самым главным делам, они уже привыкли к этим подъемам и падениям. Они уже привыкли к этой постоянной боли, ведь они с ней были рождены и не было момента в их жизни, когда этой боли не было.
Так было всегда.
Тот, кто подвержен подъемам, тот кто испытывает падение, тот, кто спешит начать новое, тот, кто торопится довершить начатое, тот не избавится от новых подъемов и новых падений.
Тот будет жить как жил, с врожденной, непрекращающейся болью.
Одни говорят: "Мне надоело жить убого".
Другие говорят: "Мне надоело жить среди убогих".
Иные говорят: "Мне надоело жить".
Всех их можно понять, ведь они страдают, не зная, что с ними происходит.
Тело распластанное на столе.
Дерево цветущее в феврале.
Страстями закованная земля,
Звук Ом и Знамение - все это я.
Боль разрушения, удар ножа в сердце,
Вопрос без решенья...
Небесные в дверце
Смотрят надеясь, виня и любя,
Они видят Мир, но не видят меня.
Я облака парящая слеза
Которая дождем из глаз твоих стекает,
Природы зов - жестокосердные века
Уносит прошлое и время умирает.
Я стоптанный башмак избитый до конца
Но гонит вновь вперед меня заботы голод.
Мне не уйти никак, я просто улица,
Такие как и я здесь составляют город.
|
|