Автобус, которому на вид можно смело дать лет двадцать, осторожно подъехал к остановке и, нарушая установившуюся вечернюю тишину, заскрипел тормозами. Колеса послушно замерли. С небольшой заминкой открылись двери, пропуская пассажиров в салон. Минутная суета: все садятся на излюбленные места – благо остановка конечная, и немногочисленный народ, отправившийся в этот час в путь по своим делам, имеет такую возможность. Резко загудел двигатель. Неплотно смыкаются створки дверей. Тронулись.
Ехать, в общем-то, не так уж и долго. Минут тридцать – тридцать пять. Сущий пустяк, если никто или ничто не подгоняет, и ты сам волен выбирать темп жизни. Хотя бы по окончании рабочего дня. К тому же соскучился я в каком-то смысле по обшарпанным сиденьям сего, можно сказать, динозавра общественного транспорта. У ног – печка. Справа – огромное окно. Скорость экскурсионная. Прекрасный вариант дороги домой. Успокаивающей. Даже убаюкивающей.
Оконное стекло приятно холодит. Прислонившись лбом к этому прозрачному барьеру, отделяющему движущийся островок какого-никакого, но комфорта, от ноября, далеко не теплым ветром метущего желтые листья, закрываю глаза. Вовсе не для того, чтобы полчаса проспать и быть вовремя разбуженным «биологическим будильником». Сон – не то, что я себе позволяю в таких поездках. Размышления – вот, пожалуй, верный вариант. В будни только здесь можно уединиться. Остаться тет-а-тет со своими мыслями.
Между тем – первая остановка. Новых пассажиров нет. Желающих выйти на свежий воздух – тоже.
Двери с наполовину облупившейся от времени и бог знает каких еще факторов краской, словно совершая героический подвиг, захлопнулись, ограждая сидящих в чреве краснопузого автобуса от температуры, приближающейся к нулю по шкале Цельсия. Крошечное облачко подмерзающей пыли из-под колес, и снова мерное покачивание.
На часах природы стрелки продолжают отсчет последнего месяца осени. Почему-то в школах (или это только мой, сугубо мой жизненный опыт) до сих пор задаются вопросом вроде: «Какое у тебя любимое время года?» На такой вопрос, если разобраться, быстро ответ не дашь. Какое у меня любимое время года? Лето – потому что можно загорать, купаться, путешествовать на велосипеде? Осень – потому что она «золотая»? Зима – пора успокоения? Весна – время рождения новой жизни? Смотрю на проплывающие мимо обнаженные ноябрем поля и забываю о подобных вопросах. Слишком уж ясны и категоричны ответы, требуемые теми, кто их задает. Во всем есть изюминка, как это ни банально звучит. И всего: лета и зимы, осени и весны – будет не хватать, лиши нас одного из этих сезонов. Это проблема привыкания. К прекрасному. Это сродни страсти к искусству. Мы нуждаемся в ощущениях, таящих нечто большее, нежели поверхностное созерцание форм выражения чувств, ощущениях, затрагивающих и отпускающих струнки сознания и подсознания так, что возникает иная Реальность, по тропинкам которой удается побродить вместе с автором той самой Реальности… За такими ощущениями отправляются открывающие новую книгу, покупающие билет на концерт, спектакль. Природа, по чьим законам времена года и существуют, является непревзойденным автором. Уж она-то не останавливается на чем-то однонаправленном в своих произведениях, ограничиваясь парой-тройкой эмоциональных вспышек. Она мастерски кружит голову феерией своих творений. И чувства, что возникают при виде этого, таковы, что хочется что-то (да какое там «что-то» – весь мир!) обнять, закружить в вихре плавно и быстро сменяющихся па и, будто танцуя с ветром, молвить, как всего этого будет не хватать…
Вторая остановка. Третья. Четвертая. Четырнадцать минут едем. Восемь минут шестого. Солнце уже за линией горизонта. Еще четыре остановки – и дома.
Рядом со мной присел мужчина лет пятидесяти. Ростом с меня. В видавшей виды кожаной куртке и белой в черную полоску сорочке с расстегнутым воротником. На сорочку натянут синий свитер. В руках держит барсетку. Открывает ее. Секунд десять ищет проездной билет. Предъявил. Звонок. Звук из его барсетки. Телефон.
Закрываю глаза, оказываясь в мысленной пустоте. Еще две остановки…
«…Хорошо. Целую, дорогая», – мой сосед заканчивает разговор.
Мысли как-то странно закружились.
«Целую, дорогая…» Ей-богу, многие могут позавидовать…
Клац-клац… Ш-ш-ш-ш… Низко висящие ветви рябины, посаженной у поворота дороги, ударили и заскребли по крыше и верхним секциям окон. Раз-два. Выбоина. Перевалившись через нее поочередно каждой парой колес, автобус как ни в чем не бывало продолжает движение.
Полминуты езды. Шорох дверей. Открыты. Закрыты. Снова в путь. На следующей остановке выходить.
На улице уже сумерки. Прохожие начинают теряться в сгущающейся темноте. Впрочем, с минуты на минуту вспыхнут огни города. И теряться силуэтам придется только в плохо освещенных двориках да проулках. Город – воистину великая пустыня. Столько жизни. И столько будничной инертности.
Поднимаюсь с места. Передо мной выходят.
Наконец-то финиш. Под ногами – асфальт. Поправляю куртку. Почти такую же, что и у моего счастливого соседа. Поднимаю глаза.
О, неужели?!
Быть не может!
Синий. Светло-синий. Голубой цвет. Его даже можно назвать поэтичным «лазоревый». Так ближе к истине…
Она?
Нет, отсюда не узнать. Только что вспыхнувшие фонари обманывают своим оранжевым светом. Да и зрение мое не идеальное. Лишь подсознательное толкает вперед.
Иду в сторону незнакомки.
Только не это! Кому-то машет рукой. Проследив взглядом, понимаю: за ней автомобиль. Бежать! Мчусь, сломя голову. Открываю рот, чтобы окликнуть, и надо же… лед. Ну, кто его просил появиться так быстро? Еще днем не было. Тонкая корочка. Маленький островок…
Резкая боль в коленном суставе. Кратковременная заминка. Несколько секунд. Так мало. И все же достаточно для того, чтобы захлопнулась дверь, и четырехколесный конь рванул с места. Кто-то из проходивших рядом улыбнулся, кто-то сочувственно посмотрел в мою сторону: не сломал ли чего…
Теперь не окликнешь. Просто смотрю в окна автомобиля. Сквозь этот прозрачный барьер, отделяющий движущийся островок тепла от ноября, ледяным ветром метущего желтые листья мимо меня.
Это действительно она…
И закрываю глаза...
|
|