Станет горько, я березу –
черной змейкой обовью,
и пролью на травы слезы.
Подарю стих соловью.
Самый грустный и тоскливый –
пусть вольет он в свои трели:
их услышит друг счастливый –
с молодой женой в постели.
Пусть приснится ему взморье,
смех мой в голубой волне.
Пусть решит друг, что не горе, -
радость подарил он мне…
Я вплетаю свои косы –
в прядь березовых кудрей.
Лето. Время сенокоса…
Я повешусь на заре.
ПОВЕРЬ ПРОРОЧЕСТВУ, МАЛЫШ!
На полку памяти забрось –
июнь холодный этот!
Когда-нибудь, авось, авось:
таким, как нынче, летом, -
ты, вспомнив все, благословишь,
как доброе начало
(поверь пророчеству, малыш!), -
июнь, дождем стекавший с крыш,
тот день! Тот миг! И даже мышь,
что в уголке шуршала…
Я уж уйду! Я уж усну!
А ты – с тоской, с обидой, -
посадишь под окном сосну,
и дашь ей имя – «Лида».
И вырастет сосна… И вдруг,
среди бессонной муки –
как лучший друг,
как близкий друг, -
в окно протянет руки,
к тебе протянет руки!
Малыш! Ты обопрись на них…
Забудь тоску, обиду!
Среди имен – столь дорогих,
ты помолись за Лиду.
|
|