Горе падений, горы бумаг –
Я ли поэмы не изрекала?
Жил-был на свете маленький маг:
Негр и родом из Сенегала.
Царской он крови, добр и решим.
Гордость и слава трех поколений;
Мог он, наверно, зваться большим,
Если не слыл бы узником лени.
Он улыбался, глядя в окно:.
«Пусть пролетает дней вереница.
Многим лениться в мире дано,
Мало кто может не суетиться…»
Как-то однажды, ночью без сна
Развеселившись в пьяном угаре
Он с заклинаньем сел на слона,
Что был персидским шахом подарен.
Но, перепутав мантры, исчез –
Что не вершится магами спьяну?
Нет, не вознесся он до небес,
А перенесся за океаны:
В Питер туманный, где был согрет
Счастьем, в котором нужен ли разум:
С пышной блондинкой; через сто лет
Правнук родился голубоглазым.
Ликом белее снежной зимы,
Внешнего сходства с прадедом мало,
Знал он о предке меньше, чем мы.
Негр, мол, родом из Сенегала
.
Память хранится битым стеклом
Данью ударам в нас и удачам…
Часто ли знаем мы о былом?
Не потому ли платим и плачем?
Бред многих тянет в синюю высь:
Старта не видно, в финише – фетиш;
Лишь на мгновенье остановись,
Перенесешься и не заметишь.
Правнук Геннадий спал до зари
Днем же не ведал грусти и лени.
Генная память, черт побери,
Все же симптомом выплыла в Гене.
Сколько трагичных строчек не лей,
Но не закончу сказ я скорее…
Бедный очкарик стал вдруг смуглей,
Мерз, часто грелся у батареи,
В долгие ночи выл без конца,
Всем объясняя, чтоб не ругали:
Встретил во сне, мол, тень праотца.
Должен, мол, магом быть в Сенегале…
Доля сия пока не про нас
Но вызывает страх откровенный
В дурку возили Гену семь раз,
Где силой мыслей рушил он стены.
Стены разрушить может любой
Слышали много мы этих басен.
Кто от того, что спорит с судьбой,
Кто потому, что с ней же согласен;
Кто – разозлившись на белый свет,
Кто – пребывая в маниакале,
Только конца тем домыслам нет…
Слухи в дурдоме, не умолкали.
Лечащий врач Геннадия в тон
С магом запел, и в этом процессе,
Молвил, что псевдоармагедон
Многих несчастных спас от депрессий.
То ли с рожденья он голубой,
То ли не думал он о зарплате, -
Гене шепнул: "Хочу быть с тобой"
И поселился в той же палате,
Стены пытаясь рушить при том,
Мантры читая, мило и хмуро.
Умер в стараньях. Понял дурдом.
Гуру наш Гена. Гена наш Гуру!
Главврач больницы оберегал
Место работы. Что ему траты?
Он пациенту сам в Сенегал
Выбил билеты где-то по блату.
Гена был счастлив. И сгоряча
Руки в объятьях бодро раскинув.
Искрой из глаза сбил главврача,
Тот бездыханный рухнул на спину.
«В магах быть должен истинный лед,
Огнеопасны чувства и гены.
Развеселишься - близких убьет», -
Сидя у трупа, понял наш Гена.
В трансе покинув добрый дурдом,
Яд прикупив у знакомой девицы.
Гена решил погулять, а потом,
Не дожидаясь суда, отравиться.
Совесть нам часто жить не дает,
Где его только тоска не таскала!
Гена, волнуясь, сел в самолет,
Чтобы добраться до Сенегала.
Духи там предков, что в наши дни
Могут помочь его странной природе.
Вот пристегнули люди ремни,
Смотрит в окно он - трап не отводят.
-----------------------------
Черная «Волга», выхода нет!
Мчится по трапу целая рота.
«Не ФСБ ли?», - молвил сосед,
Маленький мальчик.
Ищут кого-то…
Входят, и – к Гене: целый отряд.
Не хладнокровен он, несомненно,
В ужасе диком вспомнил про яд,
Принял.
И что же видит наш Гена?
Крутят соседа. Слышится стон
Маг-то поверил: рядом с ним кроха,
А оказался карлик-шпион.
Натренирован, видно, неплохо.
Всех раскидал. В этот миг не спеша
Гена скончался.
Облако.. пар…лик..
Голос чужой: "Ты готова, душа?"
Смотрит, а рядом: все тот же карлик.
Только с крылами, в сером пальто,
.Странность заметив, молвит степенно:
«Я - ангел смерти», - Ты то, мол кто?
«Гена? Какого черта здесь Гена?»
Маг понимает: шли не за ним,
И не его здесь вовсе искали.
Эту поэму мы сохраним,
Чтобы не думать о Сенегале,
Чтобы не спорить с глупой судьбой,
Как бы нас страхи не уверяли.
Если гуляет рядом с тобой
Смерть – убедись сначала: твоя ли?
Пусть все решится, как суждено –
Знай, что без меры и без условий
Рвется на небо или на дно
Что-то, что выше плоти и крови.
|
|