На потолок запрокинула голову,
слезы холодные подло текут к ушам.
На беззащитную, дикую, голую
льет одиночество склизкой воды ушат.
Тело теперь – одиночная камера:
на потолке черной копотью выжжены
только слова, что затвержены намертво:
«Мы будем вместе, я выживу, выживу…»
Хватит ли сил? Нет надежд на амнистию.
Память сжимает свинцовыми лапами.
Пол этой камеры горечью выстелен,
боль с потолка все свисает и капает.
Лишь бы заснуть, лишь бы злые сомнения
не истязали ножами-карнизами.
Лишь бы не сдаться под стражу безверия:
«Он не уйдет. Не откажется. Вызволит…»
|
|