Девочку звали Гулялек. Было что-то птичье в ее облике и в этом туркменском имени. Объяснить, что оно означает, Гулялек не могла, потому что знала по-русски лишь несколько слов: ОЛЕГ, КУШАТЬ. ПИТЬ, ЛЮБИТЬ, а вникать в туркменский язык московскому банкиру было некогда да и незачем. Медовый месяц, когда он нежно звал ее птичкой, набрасываясь на худенькое смуглое тельце по пять раз на дню, давно миновал. Собачья привязанность маленькой дикарки стала раздражать и теперь она все чаще спала, свернувшись калачиком в кресле или у него в ногах. Отчаянный взгляд огромных темно-карих глаз, провожавших его поутру на работу, стал пугать: что-то она выкинет, оставаясь одна до поздней ночи в его огромной квартире? Точно, выкинет. Теперь он звал ее просто Гулей и, просыпаясь, думал о том, что этот бессмысленный «колониальный» роман надо как-то заканчивать.

 

*

 

Началось все с того, что известный уролог прописал ему секс: регулярный и не с проститутками. По мнению профессора, развитие аденомы могли отсрочить лишь полноценные оргазмы возможные только в объятиях любимой женщины. И еще после секса надо обязательно вместе спать – это снимает стресс и оберегает от инфаркта. Иными словами, уролог рекомендовал преуспевающему банкиру Олегу Седлецкому жениться, или, по крайней мере, зажить гражданским браком с душевно избранной особой. Этого 50-летний финансист позволить себе никак не мог. Во-первых, он окончательно вошел во вкус свалившейся на него 10 лет назад холостяцкой свободы; а во-вторых, Олег признавал только девушек не старше двадцати. Аденому, однако, надо было чем-то тормозить.

 

*

 

Гулю Седлецкому «выставил» Влад – вице-президент инвестиционной компании. Короткостриженные мускулистые инвесторы были партнерами Седлецкого и заявлялись в банк еженедельно. Надо же было Олегу пожаловаться, и на дежурный вопрос «как дела», вместо «о. Кей», рассказать о вчерашнем визите к урологу. Импозантный бычара хохотнул: « С этим никаких проблем, старина!», и наклонившись, прошептал то, от чего фирменный ежик на голове банкира стал еще более жестким. На вопрос «куда ж я ее потом дену, если что», инвестор заявил, что и с этим никаких проблем у г-на Седлецкого не будет. За 12-летнюю туркменскую рабыню Гулялек надо было заплатить всего три тысячи долларов.

 

*

 

Все было хорошо! Она старательно ласкала и массажировала его, купала в джакузи, танцевала у камина, старательно вихляя худеньким, укутанным в прозрачный тюль тельцем. Опьяняла покорность «птички», не свойственная славянским и еврейским девушкам, с которыми он привык иметь дело. С илистого дна души всплыло тайное желание быть Господином, чего в полной мере не могли обеспечить, ни достаток, ни престижный банковский пост. Правда, ответные ласки, поцелуи и утренние кормления йогуртом Гюлялек воспринимала с таким испугом, словно за каждой поднесенной ко рту ложечкой, могла последовать увесистая оплеуха.

 

*

 

Пресыщенность проступала исподволь, как чернила на промокашке. Жизнь Олега становилась еще более замкнутой, а секс с маленькой дикаркой, все менее интересным.

- Какие проблемы? – ухмыльнулся инвестор Влад, - Если надоела, так и скажи. Есть люди, которые всё сделают за 500 баксов. Что сделают?! Утилизируют ее. Ну так как?

В тот же вечер Олег не выдержал, изменив многолетним привычкам, он пригласил домой друга детства Никиту Бубенцова. С этим хроническим многодетным неудачником, работающим в каком-то колледже завхозом, банкира связывали тайные детские радости, клятва в дружбе до гроба на крови, а еще хотелось козырять перед ним своими возможностями, которыми нельзя было удивить людей своего круга - шикарной обстановкой, джипом, дорогими ресторанами и банями VIP. После восьмой рюмки Олег не выдержал и рассказал Никите о своей туркменской птичке.

- Да ну?! – отрыгнул завхоз, - А ну, покажь!

Раскрасневшийся Седлецкий вытащил перепуганную Гулю из кладовки, властным движением швырнул на ковер: «Танцуй!». Девчонка задергалась невпопад в истеричном страхе.

Завхоз засопел, потом задышал шумно и хрипло:

-Слышь, Олежа! А можно это... я ее... тоже. Ну, хоть раз? Или ты не можешь приказать?!

Глядя на ритмично дергающийся мясистый зад кореша, Олег распалился и подключился к оргии сам. За всё это время Гуля не издала ни звука, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Такими же глазами она смотрела сквозь Седлецкого еще несколько суток, не говоря ни слова, отказываясь от пищи и воды. Не помогли и ласки. Тогда он сильно ударил девочку по лицу, после чего они оба разрыдались: 50-летний мужчина и 12-летний ребенок. В квартире воцарился хрупкий мир, и вскоре вновь обрушился. Он всего лишь хотел доказать, что она не имеет на него никаких прав, потому и привел домой девушку – высокую крупную блондинку, - полный антипод маленькой хрупкой азиатки. Запертая в кабинете Гуля иступленно выла всю ночь.

 

*

 

Седлецкий искренне не понимал, почему эта дикарка так себя ведет. Если бы речь шла о любой из его прежних знакомых, все было бы ясно. Но ведь у них там реальное многоженство и бабы веками терпят друг друга рядом с одним мужиком, это должно быть в крови! Может, он чего-то не знает?

Выслушав его, Влад почесал кулаком рыжую ладонь и досадливо скривился:

-Вообще-то мне говорили, что она немного с приветом. Но я был уверен, что ты этого даже не почувствуешь – они ж фактически глухонемые! К тому же она была самая красивая, а я заставил их скинуть. Они пять штук за нее просили... Да, видно у девочки совсем крышу сорвало. Ну, хочешь, я ее бесплатно оприходую?

В бизнесе Седлецкого бывало всякое, но брать на себя даже безнаказанную смерть этого маленького существа он не хотел. Да и зависимость от «инвесторов» в перспективе ничего хорошего не сулила. Хотя Олега давно уже не умиляло то, что Гуля ждет его – верно, по-собачьи, прижавшись носиком к стеклопакету, чувствуя шорох шин его «Ниссана» задолго до того, как он въедет во двор кондоминимума. Хорошо налаженный образ жизни дал трещину, которая – он это чувствовал – становилась все глубже.

- Ну так что там у тебя? –в очередной раз спрашивал Влад, -Звони, если что.

Изворотливый мозг лихорадочно искал возможности какого-то компромисса и не находил его; дела валились из рук. Однажды у него возникла сумасбродная мысль дать Гуле шанс – оставить ее, как кошку, в подмосковном лесу. Все равно никому не расскажет, а если не замерзнет, то подберут крестьяне или цыгане. Отогреют, накормят, дадут имя и новую жизнь. Он вывез Гулю из города под вечер, рискуя засветиться с ней во дворе и уж тем более, привлечь к странному ребенку интерес ГАИ. С минского шоссе Седлецкий свернул на проселок, усадил дрожащую девчонку под елкой и строго приказал: «Жди!». Уже на въезде в Москву Олег спохватился: задыхаясь, разорвал ворот сорочки и погнал машину обратно с тайной надеждой, что Гули в лесу уже нет. Маленький темный комочек тихо скулил под той же елью.

 

*

 

Он стал все реже бывать дома, надеясь, что одиночество отрезвит ее и хоть как-то от него отдалит, но возвращаясь, снова и снова видел в окне 5-го этажа впечатанное в стекло детское личико. Запрещать ей подходить к окну было уже бесполезно. С ужасом он понял, что Гуля уже не сможет без него жить, и поняв это, совершил свою последнюю ошибку.

В тот рождественский день за Седлецким заехала на своей «девятке» банковская референтка Жанна. Сценарий корпоративной вечеринки предполагал полный дринк-релакс, а потому собственный руль был Олегу противопоказан. Паясничая, дородная девица повисла у начальника на шее, потом услужливо распахнула перед ним заднюю дверцу машины. Опускаясь на сидение, Олег машинально глянул вверх. Гулино личико в окне пятого этажа напоминало досадную голограмму.

 

Он вернулся домой в час пополуночи. Отпустив такси, прошел во двор и замер.

У подъезда собралась толпа незнакомых людей. Тускло мигали габариты «Скорой», а на утоптанном снегу что-то чернело. Глянув вверх, Седлецкий с ужасом увидел, что белая фрамуга одного из его стеклопакетов открыта. Мгновенно вспотев от страшной догадки, Олег застыл на тротуаре в нескольких шагах от толпы. Возникло непреодолимое желание развернуться и убежать отсюда, отоспаться в каком-нибудь отеле и, вернувшись утром, убедиться в том, что все это ему приснилось.

Злобная мигера, соседка по лестничной клетке, уже указывала на него двум мужчинам в штатском.