– О, чёрт! Там ещё какой-то урод на коне! Такое впечатление, что его только что из могилы вытащили! Что-то мне подсказывает, что плаха была не таким уж плохим исходом... - Лориэна была напугана.

- Неужели нежить? – брови Крамолы грозно сдвинулись, - Лориэна, посмотри внимательнее. Весь отряд – нежить? Или только предводитель?

Воровка злобно взглянула вниз, но промолчала и посмотрела вдаль.

- Живые они, бегут сюда.

- Двадцать человек. Это слишком много, - решила Адамс. – Лориэна, слезай. Мы отступаем.

Девчонку не нужно было приглашать дважды. Она мгновенно спрыгнула с дерева, и Крамола с удовольствием отметила, что девушка и в самом деле отменно ловка.

- Все на лошадей! – скомандовала Адамс. - Роланд, тебе моя вторая лошадь. Лориэна, возьми в седло Лирис. Двигаем рысью. Пешие нас догнать не смогут. Да и гнаться, я думаю, не будут. У них и без того дел не в проворот.

Через несколько секунд, когда отряд был в седлах, лошади тронули с места легкой рысцой.

Им везло. В любой момент отряд мог напороться на дозорных вражеской армии. Но пока все было тихо. Через пятнадцать минут Крамола сбавила темп, и теперь лошади тихонько трусили по вечернему лесу. Вдруг Адамс остановила коня и подняла руку вверх.

- Тихо…

Отряд замер, прислушиваясь. И через секунду на самой грани слуха люди уловили глухой перестук копыт.

- Лошадь, - сказала Лориэна.

- Да. Один всадник, - задумчиво проговорила Крамола, прищурившись, разглядывая отряд. Чаще всего она поглядывала на Лориэну и Лирис, жавшихся вдвоем на одной лошади. – Разойдитесь по сторонам и укройтесь за кустами. – Крамола что-то придумала, но не спешила оповещать отряд.

- Что ты хочешь сделать? – Килборн не желал прятаться по кустам в то время как мракоборец явно собирается принимать бой. – Я пошел с тобой для того, тчобы защищать тебя в ближнем бою.

- Я справлюсь. Он один.

- А вдруг не один?

Слова воина подействовали на девушку отрезвляюще. Действительно противник мог быть гораздо сильнее, чем она предполагала. И что тогда? Глупая смерть оттого, что в свое время недооценила врага? Не так она собиралась погибнуть.

Поэтому на вопрос Крамола отвечать не стала. Только кивнула Килборну, соглашаясь с его мнением. Остальные отступили и скрылись за буйными зелеными кустами, обильно росшими вокруг.

За деревьями вполне отчетливо слышался глухой перестук. Лес приглушает звуки, значит, всадник совсем близко.

Еще минута, и послышался треск тонких веточек и шорох сухой листвы под копытами. Килборн, вынув меч, стоял справа от мракоборца. Крамола, не отрываясь, глядела в чащу. И вот ветки закачались, и на крошечную полянку выскочил всадник. Выскочил и тут же от неожиданности осадил коня. Раздирая зверю губы, рванул поводья на себя. Норовистый конь чуть присел на задние ноги, медленно пятясь, но потом мотнул головой и встал, словно вкопанный, только жевал грызло и капал пеной на землю у копыт. Был он могуч и черен, словно ночь. Чистые лоснящиеся бока отливали атласом гладкой шерсти. Смоляные глаза тяжело ворочались, сверкая из-под длинной черной гривы. А вот всадник смотрелся на этом великолепном ухоженном коне чужеродным пятном, болезненным наростом. Словно помойная куча выросла в седле. Сгорбившись и скособочившись, замотанный в какое-то кошмарное грязно-серое тряпье, на коне сидел зомби. Самый натуральный живой мертвяк. Одна нога явственно белела сломанными костями, плоть местами зеленая, местами желтовато-сизая, вздулась и уже начала отслаиваться. А вонь стояла такая, что в пору было изобретать противогаз.

Ни мракоборец, ни воин не пошевелились. Крамола ждала действий зомбяка. Килборн ждал команды мракоборца. Зомби тоже замер, будто обдумывая сложившуюся ситуацию.

«Ну что ты можешь обдумывать, ты же ходячий труп, - насмешливые мысли проносились в голове Килборна, - у тебя ведь даже не осталось, чем думать. Все давно сгнило». Но зомби медлил, явно пытаясь найти решение, а следовательно - размышлял. Он глядел на людей своими жуткими буркалами, исходящими гноем и слизью. А потом вдруг потянулся к шее и дернул. Сорвал со шнурка какую-то вещь. Крамола, до этого момента прислушивавшаяся к лесу – все пыталась обнаружить спутников зомбяка – встрепенулась. Зомби был явно разумным. Много сил потратил некромант, чтобы поднять такого слугу. Этот мог править конем, мог выполнять сложные поручения, мог принимать решения, мог говорить, в конце концов. Крамола заметила амулет на шее зомби давно. Но не предполагала, что это амулет боевой, и что зомби сможет им воспользоваться. Нет, все-таки ей еще никогда не приходилось встречаться с нежитью такого высокого класса.

Но не смотря на это, мракоборец оставался мракоборцем. Реакция у Крамолы всегда была отменная. Поэтому только лишь зомби сорвал с шеи амулет и наполовину размахнулся, готовясь швырнуть его в людей, Адамс уже посылала в ходячего (точнее, ездящего верхом) мертвеца заклятие упокоения.

Зомби, тяжелым кулем свалился под ноги коню. Животное блезгливо переступило с ноги на ногу и щипнуло лист с ближайшего куста.

Спустя несколько секунд весь отряд уже был на поляне.

- Зомби не трогать. – предупредила Крамола. – Амулет тоже не трогать, Лориэна!

- Подумаешь, что такого? – пробурчала воровка, но перечить не стала и отошла.

- Коня-то можно взять? – спросил Роланд.

- Для этого мы и подпустили его к себе, - мрачно улыбнулась Крамола, взглянув в сторону окончательно умершего зомби. – Сто лет бы на таких товарищей не глядела. Но конь нам нужен. Берите его.

Конь был совсем не против.

Крамола так зыркнула на Лориэну, что будь в ее взгляде хоть капля магии, воровку развеяло бы в прах.

- Все в укрытие БЫСТРРРА! - рявклула Адамс голосом совсем уж не похожим на нежное сопрано. В этих словах тоже не было магии. Но командирский тон явно придал отряду прыти. Люди, не задумываясь, ухватили лошадей под уздцы и забились в каменную щель скалы. Места хватило едва-едва. Адамс втрамбовалась в укрытие последней, и Килборн с удивлением заметил, что между приоткрытых губ девушки показались длиннющие клыки.

"Не было же раньше, - мельком подумал воин, - точно не было. Я бы заметил".

Крамола сделала неуловимый пасс рукой и переде ней, закрывая вход, появилась тонкая радужная пленка. И едва она успела поставить щит, как в него тут же шмякнулось несколько черных птиц. Разбив себе головы о непреодолимую преграду, твари упали к ногам мракоборца. Адамс поморщилась.

Она обернулась к команде и взгляд ее был красноречивее любых слов:

- Теперь самые затейники будут даже по нужде ходить со мной за ручку.

"Показалось, - подумал Килборн. Никаких клыков у Адамс больше не было. - Но ведь я видел..."

- Чччерт! - Крамола держала щит, а снаружи началась настоящая бомбежка. Птицы беспрерывно атаковали, бились в прозрачную пленку, стараясь добраться до людей. - Кто-то знает, что мы здесь. Нас засекли, господа. Поздравляю.

- И что теперь делать? - пискнула Лирис. Ее немилосердно прижали между каменной стеной и конским крупом.

Крамола секунду поразмыслила.

- Мы можем постоять и подождать, пока они не порасшибают себе головы о наш щит. Но во-первых, щит не вечен, а во-вторых, я думаю, они скоро сменят тактику.

И, словно бы услышав эту мысль, птицы перестали биться в прозрачный заслон. Теперь они кружились низко над скалой.

- Теперь вся округа будет знать, что мы здесь. - Килборн хмурился все больше, - Хотя, видимо, они и так знали.

- Конечно знали! И это только разминка. Нас пробуют на прочность. - слова мракоборца не доставили отряду удовольствия, но скрывать правду от них она не собиралась. По крайней мере в этом.

- Идеи есть? - Килборн вынул меч.

- Вот только без фанатизма! - Крамола покачала головой. - Попробуем выбраться без крови.

Она обвела взглядом команду.

- Многовато нас, но я попробую. - девушка чуть прикрыла глаза, подняла ладони вверх и начала плести заклятие. Повисло гробове молчание. Отряд старался даже дышать потише, чтобы не нарушить ход заклятия. Наконец Крамола договорила, сделала движение руками, будто собиралась умыться и вдруг тело ее начало таять. Точнее, терять цвет. Адамс посерела, очертания ее стали мутными, прозрачными и наконец она исчезла совсем. Лишь Килборн все еще чувствовал ее теплое плечо и легкое дыхание. На месте крамолы едва угадывался человеческий контур, будто воин смотрел на свет через увелечительное стекло. Простанство за мракоборцем едва заметно исказалось, но если не знать, что искать, заметить ее было невозможно.

- А мы? - раздался растерянный возгляс Лирис.

- Сейчас, - ответила пустота.

Крамола работала до тех пор, пока все члены отряда, включая лошадей, не стали прозрачными, словно стекло.

- Всё. - наконец раздался усталый голос мракоборца. - Это Хамелеон. Под этим заклятием вы можете свободно двигаться, драться и говорить. Сейчас мы попробуем просто проскочить мимо этих тварей. Старайтесь не шуметь.

- Выходим, - Килборн невольно понизил голос.

- Нет. - Адамс уперлась ладошкой в его плечо. - Я первая. Если они меня не заметят, тогда выходите.

- Я должен быть рядом с тобой и защищать тебя...

- Это я уже где-то слышала. - Килборн не видел лица Крамолы, но голос ее был очень недовольным. - Ты мне там ничем не поможешь. Разве что умирать не в одиночку менее обидно. Всё. Будьте осторожны. Не шумите, не спотыкайтесь и держите лошадям морды, чтобы не фыркнули.

Крамола сделала шаг наружу, прозрачная пленка щита исчезла.

Она посмотрела вверх и увидела, что небо почернело от птиц.

"Кто же, мать вашу, так старается для нас? Откуда узнали? Наверняка зомбяк был связан напрямую с хозяином. Как нехорошо". Крамола сделала еще несколько шагов вперед. Птицы кружили, не останавливаясь, но снижаться не спешили. Не заметили.

Адамс бесшумно добралась до леса, вошла поглубже в чащу, обернулась и едва не вскрикнула - прямо за ней воздух искажался, словно в мареве костра.

- Килборн? Это ты? - едва смогла выдавить Крамола.

- Зови меня Кевин.

- Как ты умудрился красться за мной так тихо? С лошадью!

- Старался.

Вскоре рядом появилось еще несколько маревных теней. Все откликнулись на свое имя. Все были здесь.

- Уносим ноги, господа. - Крамола вскочила на лошадь и тронула поводья.

- Мы так и поедем прозрачными? - отчаянно зашипела Лирис, - я никого не вижу.

- А ты присмотрись. Или едь на звук. - посоветовала Крамола.

Девушка вздохнула, но ничего не сказала.

Они ехали без приключений до полудня. А потом Лориэна подала голос:

- Крамола, Жакимо беспокоится.

Адамс обернулась и уставилась на пустое место, пытаясь сориентироваться и угадать, кто из прозрачных пятен за ее спиной - Лориэна. Так ничего и не поняв, она предпочла отвернуться. Но тут же остановила коня.

- Беспокоится? Доверять животным разумно, если только у них нет привычки беспокоиться зря.

- Он не зря беспокоится. Он очень умный.

- Не сомневаюсь. - буркнула Крамола и огляделась. Лес был светлый и довольно редкий. Ничего подозрительного вблизи не было заметно. Вот разве что сломанные ветки, будто кто-то прошел здесь недавно. Она проезала еще несколько шагов и хмыкнула, увидев за кустами полянку. На ней аккуратно ровными рядами лежала скошенная трава. Так всегда делают крестьяне, заготавливающие сено. Скосят, дадут подсохнуть пару дней, а потом собирают. Чтобы не прело.

Значит здесь недалеко какая-нибудь лесная деревенька. Отлично.

- Роланд.

- М?

- Поедешь в разведку. - Крамола подъехала близко к отряду и негромко заговорила, - Здесь где-то рядом поселение. Поедешь, посмотришь издалека. Если заметишь что-то неладное, сразу возвращайся. Ясно?

- Ясно, - нехотя кивнула одна из прозрачных теней. И отделившись от отряда, Роланд двинулся в чащу.

Он проехал совсем немног прежде, чем почувствовал запах дымка. Пахло съестным. И воин понял, что страшно проголодался. Но он отогнал от себя мысль о горшочке свежей похлебки и жаренном на вертеле олененке. Вскоре он уже смотрел из-за высоких кустов на довольно крупное поселение. Около двадцати домов. Чмстых, ухоженных, огороженных невысокими плетнями.

Мирно блеяли овцы, носились ребятишки, норовя подстегнуть друг друга прутиком под коленку. Женщины, мужчины, все были заняты работой, словно и не было вокруг никакой войны. Будто и не слышали они об ордах Тьмы, штурмующих город в нескольких днях пути.

Роланд засмотрелся на эту мирную жизнь. И на душе стало вдруг так тоскливо. А когда у него будет эта мирная жизнь? Когда у него появится вот такой небольшой, но уютный и чистенький домик? Где его жена с маленьким сыном на руках? С крошкой - наследником, любимым сынишкой? Роланд понял, что готов сейчас отдать все, что угодно за то, чтобы жить здесь, в этой деревеньке. Мысли лихорадочно закружились: вот он говорит Крамоле "Я остаюсь здесь", вот он рубит и пилит деревья, строит себе собсвенный дом. Вот девушка с длинной до колен косой смущенно улыбается ему из-под ресниц. Нарядное платье, волосы, украшенные цветами, постель, пахнущая лесной хвоей. Солнце, тёплое крыльцо, большой добрый пес, и маленький мальчик бегущий к нему: "Папа, у меня жук!"

В груди защемило и глаза словно запорошило песком. Роланд должен был возвращаться к отряду. Но почему-то не смог. Он спешился и сделал шаг к селению. Никто его не увидит. Он только немного поглядит на все это поближе. Чуть-чуть поближе к счастью.

Шаги его неслышны, дыхание ровное, только тень скользит по земле. Ее никуда не денешь. Он увидел как в одном из дворов собрались люди. Большие чаны, пахнущие хмелем. Кто-то пел, остальные работали. Веселые чистые лица, глаза незамутненные злобой и спешкой города.

Он подошел совсем близко. Здесь делали хмельной напиток. На чью-то свадьбу. Как же весело они наверное будут гулять здесь через несколько дней. Сколько песен споют и сколько улыбок подарят друг другу.

были здесь и старики. Роланд засмотрелся на девушку, которая проворно чинила что-то, ловко снуя иголкой. засмотрелся и не заметил, как песня стихла. Как оборвались разговоры. А когда очнулся, понял, что все смотрят на него.

Наверное у него было такое ошарашенное лицо, что девушка, которой он любовался не выдержала и улыбнулась.

Заклятие закончило свое действие.

Роланд удивился, но никто не схвалится за оружие. Да здесь ни у кого и не было оружия. Только мужчины сдвинулись чуть вперед, инстинктивно защищая от чужака женщин. Но вглядывались в его лицо и глаза их распахивались, брови удивленно поднимались. Все смотрели на стариков, оглядывались, будто ища подтверждения своим догадкам.

И трое стариков, которым уже что-то шептали на ухо, поднялись и спешили навстречу Роланду.

Они, все втроем, долго подслеповато щурились, а потом один из них сказал:

- Это Он.

И тут же подхватили эти слова все остальные:

- Он. Это Он. Пришел. Слава Богам, Он пришел. Избранный. Посланный Богами пришел.

- Кто куда пришел, - Роланд понимал, что надо бы нервничать, но столько было искренней радости в лицах. Они его ЖДАЛИ! Его, Роланда, ждали здесь.

И будто в подтверждение этих мыслей один из стариков сделал шаг вперед и сказал:

- Мы ждали тебя, Избранный Богами. Недавно было нам пророчество, каждому из нас, всем, даже детям, во сне явился лик светлый и сказал, что придет в деревню муж могучий. Что явится он изниоткуда и путь его будет лежать вникуда. И ни один из нас не увидит его до тех пор, пока не встанет он за нашими спинами. Будет он волосом темен, а глазами ясен. И шрамом отмечен, как Боги отмечают избранников своих. Муж сей будет одинок и печален. Ничего не попросит, но все ему мы дадим с радостью. И дом, и жену, и нас самих. Муж отважный и могучий будет править нашей деревней, как избранник высший. И только с ним обретем мы счастье и благоденствие.

В глазах у Роланда помутилось. Его ЖДАЛИ. Он был дома. И девушка улыбалась ему из-под опущенных ресниц. а где-то вдалеке уже слышался лай большого пса и детский крик: "Папа, смотри у меня жук!"

Дегоран тихо водил раскрытой ладонью над кроваво-черной гладью бассейна. Кровь здесь сменили только что, и некромант чувствовал себя просто чудесно. Настолько чудесно, насколько может чувствовать себя некромант. Темные капли стекали с бледных пальцев, отдавая некроманту свою энергию, свою силу. Дегоран наслаждался.

Вдруг плавные раздумья мага нарушил насмешливый голос:

- Мессир...

- Чему радуемся? – откликнулся Дегоран.

- Ваш безмозглый помощник снова, простите, обозаложился.

- Знаю, - отрезал некромант. - Что-то еще?

- А что тут ЕЩЕ сказать, Мессир? – хихикнул голос. – Ирас приспособил для наблюдения одного из команды, но у него не хватило мозгов приказать горлоркам не трогать этого человека.

- Да уж, - фыркнул Дегоран.

- Именно так, - снова хихикнув, продолжал голос, - Наблюдение снято. Ирас использовал какую-то дрянь вроде клещей…

- Понял, знаю таких, - кивнул Дегоран, хотя собеседник и не мог его увидеть.

- Но горлорочий яд вытравил наблюдателей из человека…

- А Ирас лишился глаз.

- О-о-о...

- Что «О-о-о»? – раздраженно переспросил некромант.

- Стихами заговорили, Мессир, - даже при таком способе общения было ясно, что собеседник готов заржать во все горло, - Уж не красотка ли Адамс вас провоцирует на такие действия? Сейчас она злится и, скажу я вам, ей это очень к лицу.

- Пшел вон! – рявкнул Дегоран.

И голос собеседника мгновенно исчез, оставив после себя в воздухе легкое тающее «хи-хи-хи».

Крамола ехала впереди отряда, и мозг ее работал на полную катушку. Что-то не стыковалось, что-то не сходилось в логике событий.

За отрядом следили. Это понятно. Следили через Роланда. Крамола лично тяжелым подкованным железом сапогом раздавила прах, оставшийся от жучков-наблюдателей. Но когда в парня всадили этих тварей? Когда взяли его в лесу, во время разведки? Или еще раньше? Потому что если именно в лесу, то ситуация была еще более мерзкая, чем Адамс могла допустить.

Ведь некроманты знали, где ловить Роланда. Знали, где находится отряд. Им устроили форменную засаду, а значит их ждали. Значит следили еще до того, как Роланд попал к ним в руки.

И тут Крамола видела два варианта. Первый – Роланд был снабжен «жучками» еще до того, как его пленили некроманты. Но этот вариант отпадал. Иначе, зачем тогда некромантам было ловить именно Роланда?

Но тогда остается второй вариант, о котором Крамола даже боялась подумать – в отряде был еще один наблюдатель. Невольный или сознательный. Шпион. Который передает информацию о том, где в данный момент находится отряд, и наводит на них некромантов. Этот вариант был настолько дрянным, что Крамола хмурилась каждый раз, когда думала о нем. Но именно поэтому она все больше убеждалась в том, что этот вариант верен.

А тут еще Роланд с Лирис устроили концерт. «Уйдем, бросим, одни останемся». Крамола призналась сама себе, что если бы не удалось уговорить этих двоих обычным способом, она потащила бы их за собой силой. Пришлось бы тратить громадное количество энергии, но они пошли бы за ней на контрольном заклятии даже в ад, в самое пекло. Бестрепетно и с улыбкой.

Весь отряд нужен был Крамоле. Все четыре человека. Черт! Если бы знать, кто из них тот самый – нужный человек. Кто сыграет решающую роль в схватке с Дегораном. Сердце, направленное рукой мракоборца. Ну почему все так сложно? Почему никто из них не может просто сделать три шага вперед и сказать: «Я избран судьбой помочь мракоборцам одолеть Тьму». И не было бы никаких вопросов. Не было бы метаний и страданий. Крамола тогда, ничтоже сумняшеся, разогнала бы весь отряд с чертовой матери и ползком, огородами, пробралась бы за спину Дегорану, а там уж…

Но сейчас она невольно должна была беречь жизнь каждого из спутников, хранить их как зеницу ока. Потому что любой из них был потенциальным оружием против некроманта. Каждый имел одну четвертую шанса.

Но вот теперь все осложнялось еще и тем, что каждый имел такие же шансы быть предателем. И Крамола очень сомневалась в том, что докладывает шпион не лично Дегорану. Скорее всего именно так и было. А значит, дело – дрянь.

- Куда мы теперь? – голос Кевина заставил Крамолу вздрогнуть. Она медленно повернула голову и одарила воина каким-то странным взглядом. Если бы Кевин знал, что существуют другие планеты и на них есть разумная жизнь, он бы непременно сказал, что Крамола глянула на него именно таким, «инопланетянским» взглядом. Но о других планетах Килборн ничего не знал, поэтому лишь озадаченно посмотрел на девушку и пару раз щелкнул пальцами, привлекая ее внимание.

- Крамола, проснись, куда мы едем?

- Я не сплю, – буркнула она, - Я думаю.

Она и правда думала. Увидев перед собой холодные серые глаза спутника, вопрос возник сам собой: кто он? Предатель? Не хотелось верить. Избранное сердце? Не хотелось верить еще больше. Только бы это был не он. Судьба, ну что тебе стоит сделать так, чтобы этот мужчина был просто обычным мужчиной. Ведь если он шпион, Крамола рано или поздно об этом узнает. И тогда ей придется его убить. А если он – Сердце, предсказанное Пророчеством, ей придется его… Вот на этот моменте взгляд Крамолы и стал «инопланетянским». Зрачки до предела расширились, так что светлые глаза стали непроглядно черными. Брови чуть приподняты, словно собрались удивленно вскинуться, но не успели. Глаза распахнуты, и длинные ресницы касаются бровей. И во всем этом ни намека на определенную мысль. За этим взглядом могло прятаться все, что угодно.

Но в конце концов Адамс взяла себя в руки.

- Мы едем в Горам.

Горамом назывался город в двух днях пути отсюда. Естественно не такой большой, как тот, откуда отряд столь спешно удрал во время осады. Но все же довольно крупный, чтобы там не удивились случайным путникам.

- Надеюсь, там мы сможем передохнуть и как следует снарядиться. А то мы катапультировались из Джетрака с такой скоростью, что я не успел даже котелка прихватить, не говоря уже о запасной одежде.

- Там есть рынок, – сказал Крамола. – И таверны. – Добавила девушка, и взгляд ее снова затуманился.

Черный трон стоял в громадной темной зале. Узкая высокая спинка была увенчана головой дракона и его распростертыми крыльями. Черные ступени всхода были холодны, как лед. Окна – узкие высокие витражи-бойницы. Колонны – мрачные стволы с острыми изломанными линиями орнамента. Стены – черный камень и трусливо сжавшийся свет редких факелов. Пол – гулкие полированные плиты. Потолок – клубящаяся тьма. Тронная дорожка – выплеснувшаяся кровь багрового шелка. Безмолвие. Неподвижность. Ожидание. Вечность. Оскал готики и трагика одиночества.

Дегоран сидел на троне неподвижно, словно каменное изваяние, словно он сам стал частью своего черного трона, частью этой залы, у которой нет ни возраста, ни срока. Руки некроманта с красивыми длинными пальцами аристократа спокойно лежали на высоких подлокотниках. Прямая спина. Струящийся мрак плаща. Страшная бледность совсем еще молодого, по-мужски красивого лица. Взгляд, обращенный внутрь себя. Огромные темные глаза и черные волосы, длинные и прямые, словно дождь.

Дегоран думал.

Недавно Дозорный докладывал обстановку в отряде Адамс. Отчаянная девчонка исхитрилась выковырнуть свой отряд из Горама абсолютно без потерь. На них даже не обратили внимания.

«О боги, - думал некромант, - ну за что вы так меня наказываете? Почему меня окружают одни недоумки и бесполезные ничтожества? Никому ничего нельзя доверить. Как мне вообще удается достигнуть каких-то результатов? С такими лоботрясами, выскочками, подхалимами и откровенными тупицами я давным-давно должен был пасть жертвой самого распоследнего недоученного мракоборца».

Дегоран вздохнул и побарабанил пальцами по подлокотнику. Это стало первым движением за долгое время раздумий.

«Как такой маленькой и неопытной девчонке удается так хорошо планировать, а главное осуществлять свои планы? – Некромант глядел в дальний, скрывающийся во тьме конец залы. Это всегда помогало ему сосредоточиться, - Допустим планирую я гораздо лучше нее, но вот исполнение... - Дегоран едва сдержался, чтобы не поморщиться, - Наверное у нее все идет по плану потому, что она сама присутствует при его исполнении и принимает личное участие. Рулит, так сказать непосредственно всеми событиями. А что я? Что я могу, сидя здесь, на этом троне. У меня есть тысячи ушей по всему миру, есть сотни глаз по все стране, но это НЕ ПОМОГАЕТ. Потому что всегда есть такие, как Ирас. Которые стараются выслужиться, выпятить свое пузо вперед, в расчете на медаль, изменяют первоначальные планы, даже не пытаясь своим кривым ничтожным умишком охватить весь масштаб войны Тьмы и Света, которой подчинен каждый мой шаг. А в результате они все портят. И Адамс получает еще большую фору».

Дегоран снова вздохнул.

«А ведь она все ближе. Пока мне никак не удалось даже поколебать ее решимость прикончить меня. С каждым мигом эта рыжая фурия все ближе. И однажды настанет день, когда Пророчество сбудется. О, боги! Как было бы чудесно, если бы на моей стороне была хоть одна такая исполнительница, как Адамс. Тогда бы мир недолго находился в шатком равновесии. Вдвоем с этой девочкой мы бы покрыли его Тьмой, словно золотом. Ведь в ней огромный потенциал, в этой маленькой мессии. Ей нет даже тридцати лет, а она идет сюда с твердым намерением убить меня. И я ее боюсь. Потому что у нее есть все шансы сделать это...»

- Мессир...

Раздумья Дегорана были прерваны самым бестактным образом. Но на зов Дозорного некромант откликался без промедлений.

- Слушаю.

- Я подумал, что вам будет интересно, Мессир… Рыжей Адамс больше нет.

Сердце Дегорана ухнуло куда-то в пятки. Он судорожно вздохнул и коснулся ладонью груди. Некромант поразился сам себе. Его первым чувством была не радость и не облегчение, а досада и жалость. Но он быстро загнал эти мысли в темный угол сознания, чтобы позже разобраться с ними. И только после этого, выдержав весьма внушительную паузу, Дегоран спросил:

- Как она умерла?

В ответ послышался невозмутимый наглый голос:

- Мессир, я не говорил, что Адамс умерла. Я сказал, что рыжей Адамс больше нет.

- Я слышал, что ты сказал! – вдруг рявкнул Дегоран. – Объясни, черт побери, что все это значит!!

Ничуть не смутившись воплями босса, Дозорный доложил о том, что случилось несколько минут назад на небольшой поляне в лесу.

Отряд, выбравшись из Горама, и не дождавшись стрел в спину, направился своей дорогой. Крамола решила избегать открытых пространств и передвигаться по возможности скрытно. На их удачу кругом были сплошные леса. И уже к полудню отряд въехал под первые кроны деревьев. Странные это были деревья – огромные, разлапистые, могучие. Они стояли стеной, без всякого намека на опушку и подлесок. «Словно армия в полной боевой готовности, - улыбнулась про себя Крамола». У всего отряда лес вызвал двойственные чувства. С одной стороны здесь было, мягко говоря, страшновато. Странный лес, странные деревья, странный запах. Все было немного не такое, чуть-чуть другое. Но с другой стороны, тут словно бы и дышать было легче. И воздух был прозрачнее. И ехалось веселее. Лес был теплый и солнечный. Кони увлеченно топали копытами по плотному зеленому мху, путники оглядывались. Пахло сладко и душисто – цветущим хмелем и клейкой молодой листвой. Ближе к вечеру Крамола дала команду на привал. Солнце еще собиралось садиться, но обеда у отряда сегодня не было, поэтому все очень устали. Роланд, недолго думая, смастерил небольшой аккуратный костерок из сушняка и, набрав в ручье воды, подвесил над огнем котелок. Лирис приняла эстафету и смастерила отменную похлебку. После еды, когда отряд удовлетворенно переваривал съеденное, Килборн, взглянув на мракоборца, заметил, что Крамола задумчиво и сосредоточенно смотрит на прядку своих волос, намотанных на тонкий пальчик. Кудрявый локон вился и скользил, отсвечивая на солнце семафорными цветами. И вдруг, в одно мгновение волосы девушки стали жутко меняться – рыжий цвет стал медным, потом страшно-багровым, будто бы раскаленным, темнел, темнел и, в конце концов, почернел окончательно. Волосы перестали виться, и стали короче едва ли не впятеро. Теперь они только-только доставали до плеч.

Кевин пару раз сморгнул, но картина не исчезала. Крамола тряхнула черными, как вороново крыло, короткими волосами и, потянувшись всем телом, мельком взглянула на воина. Глаза ее не изменились, но теперь в них появилось что-то лукавое и смешливое. Девушка, словно бы затеяла шутку и теперь наслаждалась ее эффектом.

«Да уж, умеет человек отдыхать. – подумал Кевин. Мне бы так. Никаких проблем бы не было».

- Так что теперь Адамс – брюнетка, Мессир. Новость свежайшая, даже не все члены отряда еще заметили. А вы уже знаете.

Дегоран не знал, нарочно ли Дозорный пытается довести его до белого каления, или это у него в крови. Но сам себе некромант пообещал, что как только все это закончится, этого Дозорного он удавит первым. Своими же руками.

- Ей очень идет, Мессир. – продолжал как ни в чем не бывало насмешливый голос наблюдателя, - интересно, а может ли она стать блондинкой?

- Может, – зачем-то ответил Дегоран. – Она метаморф. Она еще много чего может.

- Теперь-то я тебя так просто не упущу. Даже не надейся…

Крамола по складу своего характера и по воспитанию никогда не ждала дивных чудес падающих на голову, словно подарки на день рождения. Дивные чудеса нужно заработать – этому учил ее отец. Этому учила ее сама жизнь.

Теперь же произошло то самое – неповторимое, необыкновенное дивное чудо, о котором можно было только мечтать.

Больше не было боли, мутной и вязкой, словно пучина. Не было тяжелого беспамятства и битвы за каждый вздох. Не было страшного осознания того, что ее собственной болью только началась та жуткая черная полоса, которая наступит, когда воцарится в этой земле Мрак, ведомый Дегораном. Могучим некромантом, которого она так и не смогла остановить.

И вдруг этот кошмар прекратился в одно мгновение. Рядом снова был дарованный судьбой спутник – верный Кевин, чье сердце ни разу не дрогнуло перед лицом Мрака, чья рука всегда была надежной защитой и опорой. Крамола видела это лицо, обеспокоенное и решительное одновременно. Слышала его голос и все больше и больше опасалась.

Дивных чудес не бывает. Не бывает. Ты ничего не сделала для того, чтобы этот человек пришел и спас тебя. Ничего этого нет, бедная маленькая девочка. Ты просто сдалась. Ты отдалась во власть боли, и она смилостивилась, послав тебе сладкое безумие. Нет никакого Кевина. Ты сошла с ума, и тебе везде мерещится этот надежный отчаянный человек, который готов пойти и в огонь и в воду ради того, чтобы спасти тебя – мракоборца, идущего на бой с Тьмой. Который готов в любой миг подставить плечо и протянуть руку, закрыть собой и вытащить из любой беды. Ты заигрываешься девочка, бедная маленькая безумица. Все это ложь. Все дивное чудо, которого так жаждет твой больной воспаленный разум…

- Крамола… Ты в порядке? – пальцы, держащие ее руку, сжались чуть сильнее. Крамола вздрогнула и сморгнула. Качнулись длинные рыжие кудри. Девушка оперлась на подставленную ей руку и поднялась. Кевин поднялся следом.

- Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, но что звучало бы правдоподобно и логично.

Просьба была какой-то дикой, но, вероятно мракоборец имеет на то причины. Кевин пожал плечами и, на секунду задумавшись, сказал:

- Роланд и Лирис тяжело ранены. Им требуется помощь. Лориэна покинула отряд, но зато… Судьба послала нам новых спутников.

Крамола кивнула, и Кевин заметил на ее лице робкую радостную улыбку. Она начинала верить. Черт побери… Чудеса надо заработать – это правило. Но из каждого правила есть исключение.

- Как бы мы ни были беспечны, Судьба хранит нас, - Крамола улыбнулась открыто и радостно, - Но все же не стоит слишком часто испытывать ее. Кевин, возьми тебя дьявол, как же я счастлива снова видеть тебя.

Килборн на миг замер, ошарашенный такой дурацкой реакцией, но потом фыркнул и рассмеялся. Они крепко пожали друг другу руки.

- Не представляешь, как Я рад тебя видеть. После того, как тебя… кхм… ну не сейчас наверное.

Крамола, с улыбкой смотревшая на воина, тоже едва заметно вздрогнула.

- Действительно, что-то мы… разговорились. Кевин!

- Да, леди?

- Мне нужно срочно войти в курс дела. Узнать что произошло за время моего отсутствия в команде и в мире. Необходимо заново оценить наши силы и двигаться дальше. Если ты, конечно, все еще со мной…

Килборн так зыркнул на Адамс, что та даже не посчитала нужным комментировать этот более чем красноречивый ответ. Только угукнула и коротко кивнула.

- Все это мы сделаем, только для начала прижмем как следует к стенке вот этого лекаришку, - хищно прищурившись Кевин шагнул к Шано, распростертого на полу ловкой Эвил.

Алхимик задергался и закудахтал.

- Бл-благородные господ-под-пода… Пощадите бедного старика. Не сиротите детишек моих малых, не вдовите жену, горем ушибленную. Пропадут без меня сиротинушки, замерзнут, голодом злым уморятся…

Кевин и Эвил от такого хамства просто слов не могли найти. Крамола же внимательно его слушала, а потом, склонив голову, сказала:

- Так ты Шано – алхимик. Тебя нам рекомендовал Его Сиятельство герцог Альвэ в Джетраке.

Шано заткнулся и вжал голову в плечи. Крамола повернулась к Килборну и продолжала:

- Я помню лицо этого человека сквозь мутную пелену болезни. Это лицо всегда приносило с собой небольшое облегчение. Он лечил меня.

- Вот именно! – хмуро рявкнул Килборн, склоняясь над алхимиком. – Небольшое облегчение. Ключевое слово «небольшое». По приказу Его Сиятельства эта крыса должна была мгновенно вылечить тебя вот этой штукой, - Кевин показал Крамоле пустую бутылочку, содержимое которой лишь несколько минут назад принесло мракоборцу столь скорое выздоровление.

- Его Сиятельство очень заботится об успехе нашей миссии, и потому сделал, видимо, все, что было в его силах, чтобы на пути мы встречали помощь и поддержку. Но вот такие шакалы, как этот всё пускают коту под хвост, из-за своей непереносимой жадности. Так? – Кевин приподнял за шкирку Шано и встряхнул его, требуя ответа.

Алхимик зажмурился и, втянув голову еще глубже, едва заметно кивнул:

- Мне ведь никто не запла-аатит, а зелье дорогого сто-о-оит…- начал было он, но его прервал поморщившийся Кевин:

- Довольно ныть. И так все ясно. Ты едва не угробил человека, чья жизнь сейчас важнее всех алхимиков вместе взятых. Только вот я одного не пойму – где ты нашел леди Крамолу?

Шано возился и сопел. Кевин тронул Эвил за плечо, прося ее отпустить алхимика. Девушка ослабила хватку, и старик смог сесть на пол. В конце концов он все таки пересилил свою панику и промямлил:

- Я нашел ее в лесу. Случайно. Леди выглядела как мертвая девочка. Рядом лежал труп огромного черного коня…

- Дальше что? – подстегнул рассказ Кевин.

- Потом я понял, что девочка живая. И принес ее к себе. Стал отварами отпаивать… А через несколько ей стало лучше, но у нее начался жар и бред… А потом… она в бреду…

- Рассказала что-то? – Кевин так и впился глазами в Шано.

- Нет…она менялась. Разные лица, разные волосы, глаза, кожа, возраст… Метаморф. Я понял, что это она. Леди Крамола. Метаморфов очень уж мало. Я кроме нее никого не знаю. Даже не слышал. Ктому же я ходил снова в лес. – Шано осмелел, видя, что его слушают с раскрытыми ртами, - от трупа коня осталась лишь гора черного пепла. Жирного, вонючего. Не простой это был конь. Поэтому я сложил все вместе, и понял, кто у меня в каморке лежит.

- И что? – не выдержала уже Эвил.

- Ну и стал лечить, – затравленно оглянулся Шано.

- Да. Стал. Только такими темпами ты бы лечил ее год. А то и больше! – не выдержал Кевин.

- Ну… Я…

- Довольно. Все и так ясно, – махнул рукой воин. – Когда мы пришли, ты узнал меня и испугался, что если я увижу Крамолу, я ее узнаю. Так?

- Да… - почти беззвучно подтвердил алхимик.

- А если я узнаю, что ты не дал ей достойного лечения, то ты получишь несколько благодарностей с занесением в грудную клетку не только от меня, но и от герцога. Так?

- Так…

- И потому выдал Крамолу за свою дочь. Кстати, это было глупо. Нас предупредили, что ты живешь один… Ну что ж. От меня ты уже получил. Теперь очередь за Его Сиятельством.

- Довольно, Кевин. – Крамола говорила, как всегда тихо, но глубокий звучный голос мягкой волной разнесся по всей комнате. – Если бы не он, меня уже не было бы в живых. Совсем. Надо быть благодарными за то, что у нас есть, а не сетовать на то, что у нас нет большего. – Адамс улыбнулась. Она в последнее время часто улыбалась. – Думаю, что здесь у меня дел больше нет. Но вы зачем-то сюда пришли, не так ли?

Серафим ехал в седле чуть позади всех. Он понимал, что вдаваться в подробности именно сейчас не стоило. Кевин Килборн, старый товарищ, земляк и просто отличный малый, обладал небывалым талантом – находить приключения на свою задницу. Серафим готов был поставить целую кладку драконьих яиц против черствой плюшки на то, что многие в их родном городе уже давным-давно справили поминки по Кевину. Он постоянно влипал в истории. И причины, на взгляд Серафима, были не слишком-то уважительные: неуместная жалость, излишняя честность, вспучившееся сострадание или воспаленная гордость. По мнению охотника, можно было бы обойтись гораздо меньшими жертвами, если прогнуться в одном месте, вильнуть в другом и просто сбежать в третьем. Но Кевин оставался Кевином. И наверняка вляпался в очередную переделку.

Ну что ж. Переделок Серафим на своем веку насмотрелся вдоволь. Поэтому удивить его чем-то было бы очень трудно. Видал он и магов, и инквизиторов, и грешников, оказавшихся праведниками, и святош, переступивших через законы человеческие и законы Божьи. Видел и вампиров, и оборотней, и эльфов и драконов. В планы охотника входило встретиться даже с Богом, но эти самые планы он старался отложить на как можно более долгий срок. Ибо подозревал, что эта встреча не принесет ему ничего хорошего и будет в его существовании совсем последней встречей.

Так или иначе, Серафим ехал молча, решив отложить расспросы на потом. Ехал и украдкой разглядывал спутников. Отряд был большой. Непозволительно большой, на взгляд охотника. Он считал, что двое – это уже отряд. А путешествовать предпочитал вообще в одиночку. Но сейчас было не самое подходящее время, чтобы капризничать. Нужно было укрыться. Спрятаться от глаз преследователей. Люди барона искали его, наступали на пятки, дышали в затылок. Наверняка они наняли превосходных следопытов, иначе Серафим давным-давно оставил бы барона и всех его прихвостней с носом. Но вот уже несколько городов он проезжал, лопатками ощущая, как впиваются, вворачиваются едва ли не в самую душу ищущие напряженные взгляды соглядатаев. Его искали, его ждали везде. Не скрыться. Не уйти. Необходимо было измениться, замаскироваться. И вот Серафим скрылся в этом по-глупому огромном отряде. Ищейки ждали одиночку. Угрюмого, озирающегося по сторонам волка. А вместо него из города спокойно выехал бодрый и подтянутый авантюрист, жаждущий приключений и новых ощущений. С блестящими глазами и наивной рожей. Все это, правда, было наиграно, но результат того стоил. Чувство опасности заглохло, перестало тревожным колоколом биться в голове, призывая к осторожности и бдительности. Ищейки потеряли его след. По крайней мере, на время.

Серафим чуть искоса поглядывал на спутников, осторожно, одного за другим ощупывая опытным взглядом. Охотник прикидывал, кто чего стоит, кто на что способен. Кевин ехал впереди отряда рядом с рыжей, словно пожар, девицей. Ее светлый и словно бы застывший взгляд в первую минуту навел Серафима на мысль о слепоте, но он быстро убедился, что не прав. Просто у рыжей была такая манера смотреть. Будто сквозь людей. В пустоту. Она словно постоянно к чему-то прислушивалась. К чему-то, что недоступно слуху простых смертных. «Блаженная какая-то», - подумал Серафим, но вскоре снова понял, что ошибся. Девица оказалась командиром всего отряда. Кевин отдавал приказы, но явно выказывал уважение к рыжей. Да и ехала она впереди, что не вызывало сомнений в лидерстве.

Следом ехала еще одна парочка. Девушка и молодой паренек. Девчонка была воином, о чем говорило ее оружие и настороженные взгляды, которые она бросала по сторонам. А вот парнишка оказался совсем желторотиком. На вид лет двадцати, не больше. Бледный, голубоглазый и малорослый, он выглядел слегка ошарашенным, если не сказать испуганным, да и вообще смотрелся несколько неуместно на фоне всех этих тертых судьбой воинов и прожженных авантюристов. «Ну значит что-то нашли в нем Кевин и эта рыжая, раз уж везут с собой. Значит есть что-то парнишке», - Серафим мысленно поставил себе галочку и перешел к следующей парочке.

А это действительно была парочка. Мужчина и женщина. Оба бывалые воины. Оба, по всей видимости тяжело раненые, ехали рядом, стремя к стремени. Время от времени мужчина осторожно касался ладонью руки девушки, и та отвечала ему едва заметным пожатием и усталым взглядом из-под длинных ресниц. Что ж, тут все было ясно без слов.

Последняя пара была самой неприятной. Серафим сразу решил, что будет держаться подальше от мужчины, чьи непроницаемо черные глаза были настолько темны, что невозможно было заметить зрачков. И от женщины, от чьего лица веяло таким холодом и жестокостью, что впору было нагадить в подгузник.

Но охотник решил, что просто не станет связываться с этой жутковатой парочкой, и все обойдется. Как всегда обходилось. «Не нарывайся» - вот был единственный закон Серафима, когда он общался со смертными. И этот закон всегда приносил свои дивные плоды.

А охоту связываться с этими двумя еще больше отбивали доспехи, в которые они были запакованы с ног до головы. Ланистер с удивлением заметил филигранную серебряную чеканку и оскаленные рыла каких-то запредельных тварей. Непростые доспехи. Непростые люди. Отойди. Не связывайся. Не лезь. Не нарывайся. И все будет хорошо. Как всегда. Ты снова выйдешь сухим из воды, Серафим. И никто не заподозрит тебя. Ни один непроницаемый взгляд не уличит тебя ни в чем, какие бы жуткие морды не носил на своих наплечниках хозяин этих самых глаз. Ты святой, Серафим. Ты безгрешен. Ты честен и открыт. Ты добр и самоотвержен. И ни одна зараза не докажет обратного. Ты не попадешься. И снова будешь чистеньким и покрытым шоколадом с ног до головы. Снова. Как всегда. Вперед же. Смотри в оба.

Гулкая тишина под каменными сводами, полными теней и неясных очертаний. Острые линии стремящихся вверх колонн. Стрельчатые арки. И Тьма вокруг. Везде. Повсюду. Тьма в мягких складках плаща. Тьма в прямом, словно дождь, блеске волос. Тьма в больших спокойных глазах. Тьма в душе. Пелена злого отчаяния и бессилия. Мутные волны необъяснимой боли от такой долгожданной утраты.

Дегоран сидел на своем черном троне и ненавидел весь мир. Всех подряд: смертных, бессмертных, мертвых и еще не родившихся. За то, что у него не было больше Достойного Противника. Не было Цели. Не было Страха. А значит, не было Жизни.

Адамс, маленькая мессия, указанная самой Судьбой, единственная осмелившаяся выступить против Дегорана. Единственная, которую он боялся. Единственная, о которой теперь горевал так искренне и безутешно.

Крамола Адамс, потомственный мракоборец, истинная дочь своего отца, умерла. Умерла глупо и нелепо. В схватке с дозорным. С подлым, омерзительно ничтожным убожеством, который недостоин был даже человеческого облика.

Она погибла, оставив его, Дегорана, один на один с одиночеством и пустотой Всемогущества. Некому теперь будет войти в этот гулкий зал, наполнив его уверенными шагами, грозным окликом и яркими отсветами буйных кудрей. Некому будет осмелиться поднять руки, полные заклятий на Властителя и Лорда. Некому будет теперь обратиться к Дегорану «Эй ты!» вместо «Мессир».

Некому.

Навсегда.

Во веки веков.

Ибо Крамола Адамс умерла.

 

Серафим молча сидел в седле и обдумывал сложившуюся ситуацию. События вертелись, словно желтки в ступке. Лирис и Роланд, освобожденные от тяжкой обязанности тащиться за отрядом в самое пекло. Ведьмачка, поспешно решившая вернуть себе благословение одиночества. Кхаз, так же лишивший отряд сомнительного удовольствия лицезреть его персону.

С Богом.

И вот теперь перед оставшимися людьми стояла еще одна личность. Персонаж вполне нормальный для этого места. Для этого времени. Девушка-воин. Коротко стриженные волосы, крепкое сложение, осанка и поза, острый внимательный взгляд – все говорило об опыте и многих-многих лигах пути, пройденных хозяйкой.

Охотник привычно окинул взглядом не слишком ладную фигуру наемницы и откровенно ухмыльнулся – ему нравились такие женщины. Ох как нравились. Сила и здоровая злость молодого зверя – вот что было в ней. Такие женщины любят страстно, словно черное грозовое небо любит хлесткое пенное море, а ненавидят они еще сильнее.

Но улыбка вдруг смазалась, сошла с лица Серафима – можно было даже не надеяться. От таких женщин не добьешься сантиментов. А она пришла на могилу... «Ринальдо Гарсия Лопес Альмейдо, граф Семидора», чуть прищурившись, разглядел охотник.

Да уж. Если уж она пришла к нему на могилу, значит он слишком много для нее значит. Уймись, брат Серафим. Не для тебя эта женщина. Ох не для тебя. Ринальдо Гарсия опередил тебя минимум на жизнь.

- Давайте уйдем отсюда. Это место не для живых. И побыстрее. Особенно, если у вас здесь более нет никаких дел, приключенцы.– Тиркс (проныра священник уже успел представиться и, более того, тем же самым вынудил представиться и новую знакомую) бросила эту фразу в никуда, как предложение. И расчет был верным. Предводитель выявился сразу же.

- Поехали отсюда, - рыжая хмыкнула и, бросив поводья второй своей лошадки Трикс, тронула каблуками бока своего скакуна. Наемница, почти не касаясь руками гривы, взлетела в седло.

Отряд гуськом двигался по узкой дорожке погоста. Крамола, Кевин, Нарье, Эвил, Серафим и замыкала шествие Трикс. Вслед им смотрела толстуха. И ни следа давешних громких слез не было в ее глазах.

Выбравшись с кладбища и вдохнув, наконец, полной грудью, всадники, следуя за мракоборцем, повернули на север.

- То, что мы едем не в Хиллу, я уже понял, - поравнявшись с Адамс и Килборном, сказал Нарье. Но тогда куда?

Крамола взглянула на священника и вдруг улыбнулась ему очень ласково и по-дружески.

- Я веду вас к своей цели, святой отец. Но не знаю при этом никого, кроме своего верного спутника Кевина. Не знаю ни кто все вы, ни что вам нужно в этой жизни. Ни даже того, знаете ли вы, куда мы едем. Я хочу сделать привал чуть ближе к вечеру. И у костра, за ужином, обстоятельно поговорить. Хочу выслушать каждого из вас и рассказать вам о цели нашего с Кевином пути. И уже тогда, после того, как каждый решит, идет ли он с нами или остается в одиночестве, - только тогда я освещу оставшимся наши цели. Думаю, это будет справедливо и разумно.

Серафим, ехавший сзади, чуть слышно хмыкнул, услышав о таких планах на вечер. Фантазия никогда не обижала его своей щедростью. И поэтому теперь охотник живо и в красках представил себе сцену, как у большого семейного костра он, Серафим Ланистер, кается прилюдно в грехах, в воровстве и обмане, подлоге и мошенничестве, прости прощения и утирает слезы. А вся благородная семья жует мясо и пьет вино из бурдюков под аккомпанемент правдоподобных всхлипываний и судорожных вздохов охотника и вора Серафима.

«Не стану каяться» - твердо решил он про себя и искоса взглянул на Трикс. Девушка ехала спокойно, словно бы и не слышала слов Крамолы. «Завидная выдержка», - с улыбкой подумал Серафим и, поймав в ответ острый взгляд, отвернулся.

- Что смотришь? Нравлюсь?

Серафим чуть откинулся назад и искоса взглянул на Трикс. Такой хитрющей улыбке позавидовал бы и сам Люций Мориус – бедокур-демонолог.

- Не стоит этого отрицать. Сильные женщины всегда трогали особые струны в моей душе. - Это была чистая правда. Отношения с нежными и ранимыми всегда были всего лишь игрой или необходимостью. А вот с такими, как Трикс, ну или с похожими на нее, каждый раз все было серьезно. Каждый раз это была почти Любовь, тогда как с прочими все называлось гораздо проще – увлечение.

Что мог рассказать Серафим всем этим незнакомым равнодушным людям с холодными глазами и окровавленными по локоть руками? Рассказать им о недельных засадах, в которых не ясно было, кто кого сторожит – Серафим дракона или дракон Серафима. И один и другой боялись шелохнуться и лишний раз вздохнуть, пропустив выпад хитрого и жестокого врага.

Или рассказать, как лихорадочно тряслись руки от восторга, когда он держал в руках крупные горячие, словно угли, яйца из драконьих кладок. Когда перехитрив и обманув хозяина гнезда, вор чувствовал себя богом, властителем всего мира. На вершине скалы, с яйцом дракона в обожженных руках.

А может быть поведать, как чувствовал он себя пылью, ничтожной песчинкой, бесмозглой жестокой амебой, которая зарится на единственно достойное восхищения чудо природы. Чувствовал себя последним комком грязи на земле, когда стоял перед Великим Черным Драконом. Перед олицетворенной Мудростью и воплощенным Древним Знанием. Мощь этого существа была столь громадна, что он мог уничтожить несчастного воришку одной лишь силой мысли, но Дракон, пуская скупые клубы дыма, просил. Просил жалкого и убогого, трясущегося, словно лист осины, вора вернуть яйцо, украденное им. Вернуть на место.

И какой барон был страшен Серафиму после всего этого? Плевал он и на баронов и на маркизов и на всех смертных властителей земных. Лишь одних хозяев признавал Серафим. Только одних. И они умели летать.

Поэтому Серафим рассказал равнодушным слушателям лишь то, что они ожидали услышать – проворовавшийся ворюга, попавшийся на собственной жадности или на собственном страхе. Чудом избежал смерти. И только чудо до сих пор оставляет его в живых.

Трикс фыркнула. Эта девица за словом в карман не полезет

Охотники шли по свежему следу почти без труда. Большой отряд оставлял достаточно следов. Достаточно даже в сухой выцветшей степи, где земля жестче, а подсушенная трава льнет к земле - то ли сама по себе, то ли стоптанная копытами лошадей.

Их было четверо. Их называли «Охотники» или «Ночные Кошки». Хитрые, бесшумные, ловкие и опасные. Теперь их осталось всего четверо. Очень мало. Слишком мало. Четверо из тридцати трех. Всех прочих они потеряли в схватках с мракоборцами. Около десяти лет назад. Мракоборцы, объединившись, наголову разбили Охотников, уничтожили, втоптали в землю эту элиту темных войск, лучших из лучших на службе у Лорда Дегорана. Разбили. Но и сами поплатились жизнью трех своих собратьев.

Но Дегоран и даже сами оставшиеся в живых Охотники считали такой размен очень удачным.

И вот теперь четверо Охотников, не зная усталости и покоя, словно стальные гончие, шли по следу самого юного мракоборца в мире.

Они ждали отряд Крамолы уже несколько часов. Все было готово.

Славно спланировано и четко исполнено. Двое из отряда Адамс отправились на зов факела-обманки – их можно было не ждать назад около часа. Пока поймут, что до цели им не дойти и до утра, пока дойдут назад. Был шанс, что по пути они еще и заблудятся… Хотя нет, не было такого шанса. Да и догадаться о ловушке они могли гораздо быстрее. Поэтому следовало поторопиться.

Разделить отряд – отрезать самых сильных, остальных привести к засаде. И самое важное взять живым мракоборца. Эта девчонка зачем-то была нужна Лорду целой и невредимой. Огры-людоеды всегда были туповаты, но Дегорана боялись и дрались по его приказу люто и остервенело. Охотники не знали, чем Лорд запугал этих узколобых зубоскалов, но стоило лишь донести до слуха их вожака имя Дегорана, как перед Ночными Кошками уже стояло два десятка довольно грязных и вонючих, но зато, по всей видимости лучших бойцов огровского поселения. Охотники накрепко запоминали приказы Дегорана. Запоминали и следовали им. И потому до сих пор оставались самой эффективной силой. Но, Великая Тьма, как же их было мало. Четверо против одного мракоборца. Устоят ли.

Охотников было четверо. После разгрома основного отряда и убийства троих мракоборцев, Дегоран справедливо наградил своих верных слуг – усовершенствовал их снаряжение, увеличил их мощь и силу. Он назвал их «Всадники Апокалипсиса». И действительно, четверка выглядела весьма символично. Ярко-рыжий, словно факел, предводитель, прячущий огненные волосы под черным капюшоном - человек. Высокая худощавая брюнетка – длинные клыки остро мелькают в улыбке бледных губ - вампир. Рядом с ней юный блондин – что-то жуткое, звериное проскальзывает временами в его походке, во взгляде - оборотень. За ними – эльф - обманчивая хрупкость, скорость и точность, серебро звездой пыли в длинных прядях волос.

Конь рыж. Конь черен. Конь бел. Конь блед.

Война. Смерть. Голод. Чума.

Против одной маленькой мессии. Девочки в рыжик кудряшках. Самой неопытной. Самой юной. Единственной, кого боится Владыка Тьмы.

Не дыша, рыжий Охотник лежал на земле и смотрел, как мимо него, в тридцати шагах прошли двое из отряда Адамс. Прошли, неслышно ступая по сухой шуршучей траве. Прошли, глядя вперед, на манящий неверный отсвет.

Рыжий оглянулся. Рядом, впившись острыми, видящими в темноте глазами в уходящих к приманке костра людей, лежали оборотень и эльф. Запоминая каждую черточку. Каждое движение. Им сейчас предстояло самое сложное.

Рыжий задумчиво взглянул на новорожденный месяц. Узкий острый серп временами выглядывал из-за серых призрачных облаков, заливая голубым светом всю округу. Слава богам, что до полнолуния еще далеко. Иначе оборотню пришлось бы туго в эту ночь. Оглянувшись в темноту, на то место, где пару минут назад скрылись двое приспешников Адамс, Охотник повернул голову к своему отряду и тихо шепнул: «Начали».

Оборотень и эльф поднялись на колени. Каждый из них сосредоточенно прикрыл глаза, чтобы ничто не мешало, не сбивало с мысли и не нарушало сложившийся хрупкий образ. Каждый потянулся рукой к груди, к висящему на шнурке костяному амулету. Потянулись, сжали пальцами. Только хрустнули под сильными ладонями хрупкие сухие косточки, связанные нитками, и остались висеть безобразными комками на груди хозяев. И вот через мгновение оба Охотника начали меняться. Неуловимо и неудержимо быстро принимая облик тех двоих, что шли теперь по голой степи, стремясь к уходящему, убегающему от них призрачному огоньку.

- Вперед, - еще раз шепнул рыжий, и с земли поднялись Кевин и Серафим. Оправили изменившуюся одежду и оружие и уже не скрываясь, бегом направились к месту стоянки отряда Адамс.

Рыжий, дав вампирше знак следовать за собой, бесшумно двинулся следом, держа арбалет на изготовку. Зубастая напарница внимательно глядела вперед, не забывая, впрочем, оглядываться по сторонам. И вот впереди послышались голоса.

- Охотники! Они близко! Их десять человек! Факел - обманка, ловушка! Мы едва успели.. – вампирша услышала голос эльфа, измененный заклятием, и увидела, как он мягко, по-кошачьи, как всегда, вскочил в седло.

- Скорей! Нам сейчас с ними не справиться! Это не наша задача! – голос оборотня.

Это был знак. Охотники вскинули арбалеты и дали залп, четко и быстро выцеливая расстояние, чтобы попасть как можно ближе к цели, но не в нее. Вампирша обладала невероятной скоростью. И за счет этого перезаряжала и стреляла гораздо быстрее. За то время, когда обычный стрелок делал два выстрела, вампирша успевала спустить крючок трижды.

Но после первого же выстрела, в ответ прилетел пусь даже не такой же арбалетный болт, а банальная стрела, но ничуть не менее убойная. Наемница мракоборца целилась хорошо. Вампирша едва слышно вскрикнула, а потом тихо и утробно зарычала от боли. Стрела торчала у нее в плече. Рыжий метнулся взглядом по напарнице, но ничего не сказал, - она продолжала стрелять.

В конце концов, со стороны отряда послышалась короткая команда к отступлению, и всадники скрылись в темноте. Вампирша швырнула на землю арбалет и, ухватившись за древко торчащей в плече стрелы, потянула. Охотник услышал злобное урчание большой рассерженной кошки, затем остервенелое «мяв!» и тихий звон отброшенного наконечника. Ничего. Вампирша обладала умопомрачающей регенерацией. Через пол часа от этой сквозной раны с вывернутым куском мяса не останется даже шрама.

Все было не так. Не так с самого начала и по нынешнюю секунду. И с каждым мигом становилось все неправильнее. Крамола напряженно сверлила взглядом пространство. Она, сама того не замечая, сильно сдавила коленями бока ученой мракоборской лошадки. И зверюшка в полной растерянности от неизвестной природе команды временами шла чуть юзом, недоуменно всхрапывая, занося зад и подгибая ноги.

- Крамола, не нравится мне это.. – услышала она голос подъехавшей вплотную Трикс. Наемница бросала вокруг настороженные взгляды. Её тоже насторожило что-то в сложившейся ситуации, а правая рука едва-едва держала поводья, готовая в любую секунду сорваться в оружию. Крамола привыкла верить инстинктам. А особенно инстинктам таких жженых и тертых жизнью людей как Трикс. У наемников довольно быстро до совершеннейшего неприличия развивается интуиция. И они. Что называется, нутром чуют, где пахнет паленым. - В нас стреляли, нас сорвали с места, а теперь - тишина. Никто не гонится. К тому же, даже если сослаться на темноту и беспокойство лошадей, которые вертелись юлой, стреляли слишком мало и удивительно неметко. И лошади до сих пор беспокоятся, словно чуют что-то неладное.. - Трикс почесала коня между ушей, и тот сразу прижал их и покосился на свою всадницу. - Мне кажется, нас хотели выгнать оттуда, а теперь куда-то ведут...

- Я вижу… - благодаря Трикс, и тому, что наемница просто высказала свою точку зрения, Крамола смогла наконец определить доминанту своих подозрений. Поведение Кевина и Серафима обусловливалось не только желанием поскорее уйти от погони – никакой погони-то, собственно, и не было, наемница права. А вот изначальный курс, - Крамола глянула на звезды, - немного изменился. Кевин и Серафим, что бы это ни значило, действительно вели отряд. Отклоняясь от курса чуть к западу. Если Крамола верно помнила карты, то как раз здесь было самое узкое место степи. Клин огромного леса, начинающегося примерно через сутки езды к северу, резко выдавался в степь. Если девушка все правильно понимала, мужчины вели отряд именно к этому месту, стремясь добраться до леса.

«Что же творится с ними? Околдованы – я бы заметила, предательство – Кевин не способен на такое… Что же?». И тут вдруг в памяти, словно вспышка, мелькнули только что сказанные наемницей слова: «И лошади до сих пор беспокоятся, словно чуют что-то неладное». Чуют неладное… Лошади беспокоятся… Беспокоятся…Крамола видела, как Серафим ездил на лошади. По всей видимости, он очень любил свою лошадку.

Кусочки мозаики дрогнули и поползли друг к другу.

Лошади. Боятся. Зверей. Чужаков. Магии. Огня.

Все вставало на свои места. Но Крамоле все меньше нравилась рисующаяся картина. Мысли мелькали быстро и четко, словно бы кто-то ловко считал на счетах.

Щелк! – Кевин не так сидит в седле.

Щелк! – Серафим левша, но арбалет висит за спиной рукоятью к правой.

Щелк! – лошадь Килборна дрожит мелкой дрожью, словно чует вблизи матерого волка.

Щелк! Щелк! Щелк! – это не они. Это обман. Ловушка. Наверняка засада. В лесу. Едва въедем под кроны деревьев. Или на стоянке, когда они вызовутся дежурить. Кевин. Серафим. Наверняка мертвы. Или умирают в степи. Одни.

Крамолу вдруг взяло такое зло. Но она быстро взяла себя в руки, недобро усмехнулась и, дав коню шенкеля, поравнялась с Кевином и Серафимом.

И только сейчас она почувствовала едва слышные токи магии. Так вот почему эти двое держались в отдалении от нее. Что бы не дать ей почувствовать, унюхать Тьму. Привычно обожгло горячим лицо и грудь, огонь пробежал по всем жилам – мракоборец унюхал цель. Крамола всеми чувствами тянулась к этому источнику, стараясь определить его силу, его природу. И вдруг, ее словно острым нозом резануло по глазам. Внезапная вспышка боли была такой неожиданной, что девушка едва не вскрикнула – так приходит понимание. Зачарование. Все так просто. Крамола не могла точно сказать, что за предмет был зачарован и какой эффект задействовали, - для этого нужно было держать вещь в руках. Но этого было и не нужно. Крамола почти была уверена, что это метаморфизм. По-простецки – Личина.

Она сама обладала природной способностью метаморфа. Невероятно редкой и мощной силой. Если честно, Крамола даже не знала, какое из ее лиц является настоящим. Ей нравилось быть похожей на отца. Но временами накатывали внезапные желания, и тогда девушка была и солнечной блондинкой-помпушкой, с длиннющими косами, и маленькой вертлявой гимнасткой с изумрудными глазами и короткой черной стрижкой. Была шатенкой, русой, кудрявой, прямоволосой, фигуристой и миниатюрной, словно мальчик-подросток. И все это была Крамола Адамс. Прочие люди при необходимости пользовались заклятием. Вот и сейчас рядом с мракоборцем ехали два чужака. Два врага. Два хитрых убийцы. Пособники Мрака. Они не кинулись в открытый бой, а предпочли ужом ввернуться в команду и даже повести отряд за собой…

Крамола сняла с одной руки перчатку, мелено, словно бы невзначай и рассеянно спросила:

- Сколько человек у вас в засаде? Десяток? Два?

Немая сцена длилась всего мгновение. Кевин, удивленно распахнув глаза, дернулся в седле, а Серафим, не говоря ни слова, словно кошка, в один момент соскочил с лошади и растворился в темноте. Кевин, или тот, что притворялся им, тоже сделал похвальную попытку смыться, но Крамола была быстрее. Она коснулась ладонью плеча воина и что-то злобно рявкнула. В один миг Кевин застыл в седле, словно изваяние, и спустя мгновение, стал заваливаться на бок. Но Крамола удержала его.

Отряд борзым скоком нагнал предводительницу. Все воззрились на памятник Кевину, изображающий его в лучшие годы жизни. А потом Трикс не выдержала и сказала:

- Ты ведешь опасную игру. А не лучше ли было сразу его прикончить? Паралич – это, конечно, хорошо, но не вполне надежно. Я привыкла больше доверять клинку.

Крамола кивнула, и тихо сказала:

- Для начала допросим.

Отряд мракоборца двинулся в обратном направлении – туда, где Охотникам удалось разделить их. Лошади нервно шли, всхрапывая и прядая ушами, а спины уходившим сверлил острый внимательный взгляд огромных светло-серых глаз. Рядом раздался тихий стон. Эльф повернул голову, отвлекшись от созерцания уходящего отряда, и взглянул на своего командира. Рыжий лежал на спине и пытался вырвать из груди стрелу. Еще несколько таких же оперенных инструментов убийства только ожидали своей очереди. Кровь из срезанного начисто уха заливала лицо мужчины.

Эльф тяжело вздохнул и, отведя судорожно сжатые пальцы командира, мягко взялся за древко. Другой рукой он вынул длинный узкий нож и, сделал несколько глубоких надрезов у раны, там, где стрела вошла в тело. Рыжий сопел, выдирал с корнями траву, но молчал.

Через несколько минут, когда все стрелы были аккуратно удалены, эльф вынул откуда-то из бесчисленных кармашков тоненькую скляночку и покапал на каждую рану. Привлекать внимание сполохами заклятий сейчас было более чем опасно. Если мракоборец изловит его, тогда он не сможет помочь не только команде, но и сам не спасется. Поэтому эльф предпочел потратить одну из бесценных склянок, чем произнести заклятие. Но с ухом нужно было что-то делать. Просто так заново его не отрастишь – командир не был вампиром или оборотнем. Он был простым человеком. Вернее не совсем простым, но все же регенерацией не обладал.

И тогда эльф решился. Он повернул на пальце неприметное темное колечко и сжал пальцы. Вокруг стало резко темнеть. Сначала одна за дугой начали исчезать звезды. Потом тьма поглотила месяц. И, в конце концов, мрак стал таким непроглядным, что эльфу стало казаться, что он ослеп. Тогда он на ощупь вынул из кармашка кожаный мешочек, захватил щепоть мелкого как пыль порошка и сдул его с ладони. Вокруг мягко серебристо засияло. При нормальных условиях такое свечение было бы видно на несколько миль окрест. Но колпак тьмы, который держался теперь вокруг эльфа благодаря темному колечку, совершенно не пропускал света ни наружу, ни внутрь. Теперь можно было заняться ранением серьезно. К тому же рана была не самая сложная.

Эльф пошевелил тонкими светлыми пальцами и обнадеживающе улыбнулся командиру:

- Все хорошо.

Рыжий попытался открыть залитые кровью глаза и хрипло спросил:

- Хеаль, что с отрядом?

- Я не знаю, командир, - тихо ответил названный Хеалем и продолжил осматривать рану.

- Я слышал, как кричала графиня.

- Я тоже слышал, - эльф наконец выяснил все, что было нужно и приступил к заклятию исцеления. Когда яркий голубой сполох затух и Хеаль с удовлетворением осмотрел свою работу – ухо командира было как новенькое, эльф все так же тихо сказал:

- Я думаю, графиня в торпоре.

- А Силк?

- Мертв. Ему отрубили голову.

Рыжий поморщился:

- Ты сможешь помочь ему, Хеаль?

- Попробую, командир. Но помните, что я тоже не всесилен. Если бы на его месте были вы…- эльф не закончил и так понятную мысль.

- Отряд остался бы без командира, - кивнул рыжий. – Я всего лишь человек. Но Силк – оборотень.

- Еще не все потеряно, - согласно кивнул Хеаль. – Но теперь мы должны будем некоторое время отдышаться и набраться сил. Пусть мракоборец думает, что мы отстали. Без графини я не вижу смысла продолжать гонку. А сколько она пробудет в торпоре, даже я не знаю – у вампиров свои законы.

Рыжий кивнул и поднялся. Пора была отыскать тела бойцов и попробовать вернуть их к жизни. Остановить Охотников могли только две вещи – выполнение приказа или смерть.

Когда эльф и человек ступили на место схватки, котрое совсем недавно покинул отряд Адамс, у Хеаля невольно сжалось сердце. Графиня Катарина Старк – молодая веселая вампирша – перед самым концом пыталась вернуться в человеческий облик. Больше всего на свете она боялась уйти зверем. Эльф опустился перед ней на колени. Одна сторона лица девушки была изуродована заклятьем инквизитора. А вторая была маской боли и отчаяния. Еще совсем живой янтарно-желтый глаз смотрел на Хеаля с укором и мольбой. Они с командиром прикрыли эльфа. Заслонила собой от мракоборца и ее прихвостней, чтобы он смог потом найти их всех и собрать по кусочкам, как делал он это уже не один раз. И вот теперь перед серебристо-серыми глазами эльфа пронеслись, словно в калейдоскопе картинки их долгой совместной работы.

Трепет перед Мессиром – гениальный стратег и логик, перед ним нельзя было не преклоняться.

Обсуждение поставленных задач – как-то на таком обсуждении Хеаль перепутал свой бокал с вином и бокал Катарины. Эльфа не стошнило только потому, что он был привычен к запаху крови. А вот теперь довелось попробовать на вкус.

Тренировки с Силком – сила против ловкости.

Закаты и рассветы – которые случались ежедневно, не смотря на войну Света и Тьмы.

Купающаяся Катарина, за которой он вовсе не хотел подглядывать. Все получилось случайно.

Робкие поцелуи и острые клыки на трепетном горле. Хеаль готов был отдать ей свою кровь. Но она не взяла. Хотя была очень голодна.

И вот теперь он смотрит на нее, превратившуюся в горку разлагающейся плоти. Плоти в которой едва теплится жизнь.

- Мне нужна будет ваша помощь, командир, - голос тихий и печальный. Хеаль редко говорил громко.

Рыжий понял, в чем будет состоять помощь, а потому подошел уже с закатанным по локоть рукавом. Эльф сделал аккуратный надрез, и струйка горячей человеческой крови потекла в приоткрытые губы графини. Капли крови впитывались мгновенно, даже те, что попадали на кожу лица, уходили в нее, словно в песок. Наконец эльф кивнул. Довольно. Провел пальцем по крошечной ранке на руке командира, и та мгновенно затянулась. Рыжий заметно побледнел. Он отдал сейчас достаточно много крови. Но этого все равно было мало. Вампир, впавший в торпор, может выйти из него, только если вдоволь напьется крови. Хеаль сделал надрез на своей руке, и процедура продолжилась. Вампирша стала регенерировать. Она еще была без сознания. Но тело ее уже восстанавливалось. Она окончательно вернула себе человеческий облик, страшные раны почти затянулись. Глаза закрылись. И вот. Когда командир уже трижды трогал Хеаля за плечо, говоря ему: «Хватит. Довольно. Тебя ноги носить не будут», веки Катарины дрогнули, и она открыла глаза. Эльф устало улыбнулся, провел тонкими пальцами по ее бледной щеке и поднялся. У него остался еще один пациент. Катарина теперь сама будет набираться сил. Охотиться, пить кровь, восстанавливать свою мощь. Но жизнь ей он вернул.

Хеаля покачивало. Но он все же отыскал далеко откатившуюся голову Силка. Светлые волосы юноши запеклись кровавой коркой. Эльф приложил голову к шее и из последних душевных и телесных сил прочел сложное заклятие. Голова приросла, но на то, чтобы оборотень вернулся к активной жизни, нужно было время. Поэтому эльф просто лег рядом с Силком на землю и закрыл глаза. Он выполнил свой долг на сегодня. Как и все они. Не беда, что не получилось. Получится в следующий раз. Все они служили Тьме. Служили не за страх, а за совесть. Все были профессионалами. И рано или поздно они достигнут цели.

- Позвольте уточнить, Крамола, Высшего Вампира действительно не возьмешь чем-то типа серебра, чеснока и святой воды. Как и обычного, в большинстве случаев. Но насчет святого слова вы не правы, иначе бы у людей не было ни единого шанса противостоять этой мерзости. Вопрос во времени и в силе заклинания. Если над вампиром высшего порядка читать заклинания высшего порядка его можно изгнать навсегда. Проблема в том, что на это надо около двух часов времени, которые ни вампир, ни его подручные не дадут.

Эвил, впервые за все время их знакомства, произнесла столь длинную тираду. Крамола не ожидала ничего подобного от Инквизитора и потому некоторое время молчала, переваривая не столько информацию, сколько сам факт общения с Эвил. Все, только что высказанное этой женщиной о вампирах говорило о том, что она прибыла сюда издалека.

«Как же многолика Тьма, - угрюмо подумала Крамола, - но хоть где-то, пусть далеко, на родине этой леди, бороться с мраком чуть легче. Хотя и могучих союзников они лишены так же». А вслух Адамс произнесла, спокойно и очень тихо, медленно и тщательно подбирая слова:

- Не хотелось бы вас разочаровывать, но предупредить вас я просто обязана. Может быть, вы никогда не встречались с теми существами, которых мракоборцы зовут высшими вампирами. Но если Судьба соизволит устроить нам такую встречу, убедительно прошу вас не бросаться сразу в омут головой. Ибо не все так просто, как выглядит. Тьма имеет множество оттенков. И даже те, кто рождены во Тьме иногда от всего сердца борются с ней. Сейчас в мире всего шестеро мракоборцев. И двое из них – вампиры. Так же высшие жестко расправляются с себе подобными, что преступили законы божьи и законы человеческие. Целый Клан вампиров посвятил этому неблагодарному делу свою жизнь. И этот же Клан поддерживает и сотрудничает с одной организацией, название которой вряд ли что-то скажет вам. Но они пользуются методами, похожими на ваши и посему я сделала вывод, что функции ваши тоже близки. Мракоборцы и святые охотники на нежить делают одно и то же дело, но в разных масштабах. Вампиры поддерживают и тех и других. В силу долга и чести, либо в силу собственных убеждений.

Эвил ничего не ответила. Возможно проигнорировала, а возможно просто приняла к сведению. Но Крамола посчитала свой долг исполненным. И не стала больше возвращаться к этой теме.

Через некоторое время, в течение которого отряд на рысях двигался через степь и тщетно выискивая в темноте признаки леса, который по мнению Крамолы должен был скоро появиться впереди, Северный Ветер поравнялся с Хмурой Букой. Некоторое время лошади шли стремя в стремя. Но Бука, привыкшая к первенству, попыталась куснуть Ветра за шею. Жеребец резво увернулся, вскинув голову, и оскорблено фыркнул. Крамола успокаивающе похлопала Буку по шее. А Трикс тем временем негромко попросила мракоборца о приватной беседе. Адамс не говоря ни слова направила лошадь в сторону от отряда и приготовилась внимательно слушать. Она предполагала все, что угодно – от обоснованных обвинений в шпионаже кого-то из членов отряда до вопросов «Сколько мне заплатят за то, что я рискую здесь своей шкурой?»

Но разговор с ходу повернул совсем в другое русло.

И чем дольше говорила наемница, тем более непроницаемым становилось лицо мракоборца. В конце концов оно стало похоже на жуткую маску, холодное равнодушие и презрение ко всему миру – крайняя степень. Но сквозь эту грубую неживую корку проглядывало всплесками едва-едва сдерживаемое отчаяние, пронзительная голубизна глаз размылась навернувшимися, но еще не пролившимися слезами. Тонкие пальцы побелели и так судорожно сильно сжались на поводьях, что Трикс с удивлением заметила выступившую из-под ногтей мракоборца кровь. Крамола ехала внешне, издалека казавшаяся совершенно обычной. И только Трикс видела, что рыжая предводительница как-то в одно мгновение посерела и поблекла, стала словно бы меньше ростом и чуть ли не прозрачнее. Глаза стали вовсе огромными, губы сжались в одну бескровную полоску, а слезы, не найдя выхода, обратились надрывом во взгляде.

Трикс уже даже не надеялась, что Крамола ответит, но она вдруг тихо сказала?

- У меня нет родственников. Вообще. Больше нет. Мой отец умер. – На этой фразе Крамола осеклась и судорожно вздохнула, - Он умер, если даже не физически. То духовно.

Крамола вновь долго молчала, сгорбившись в седле и уставившись в гриву Хмурой Буки, а потом зло бросила, уже почти на ходу, поддавая шпор лошади:

- Он умер. И теперь служит Лорду Дегорану.

Трикс посмотрела в спину вырвавшейся вперед Адамс и поняла, что в воздухе так повисла невысказанная мракоборцем фраза: «Ты заплатишь мне за это втройне, Дегоран». Да и не нужно было ничего говорить. Все и так было ясно.

Эвил ехала в хвосте отряда и незаметно для других творила заклятие…

Крамола-без вопросов и вне подозрений, заклинание ее коснулось мельком, наемница-тоже спокойно, нормальный человек, священник-вроде и все хорошо, но пятно Хаоса мерзкой кляксой, Килборн-тоже без коментариев, наш человек, последний Серафим… Эвил присмотрелась…

Присмотрелась, прищурилась, тряхнула головой… Ничего не понять… Такого просто не могло быть. Пустота. Абсолютная. Словно бы и нет здесь вовсе человека. Одна оболочка, которую и заметить-то можно только если знать, что искать. Марево. Прозрачное, фантомное, словно дым. Словно горячий воздух костра. Не человека. Ни плохого, ни хорошего. Ни светлого, ни темного. Ни живого, ни мертвого.

Эвил сумрачно глядела в спину вору, который так мило беседовал сейчас с наемницей. Улыбался, смешливо щурил глаза, рассеянно поглаживал лошадку по крутой шее. Это живой человек. Если видеть его простым взглядом. А если глянуть на него магическим взором – пустота. Охотник просто исчезал из этого мира. Что же это, черт возьми, означает?

И вдруг Эвил пришла в голову невероятная мысль. Инквизитор вздрогнула от неожиданности. Если ее догадка верна, то этот человек был еще более странным, чем показался на первый взгляд. Подобного эффекта можно было добиться с помощью заклятия. Одного из разновидностей магического щита. Этот щит оберегал, прятал владельца от любого магического взора. Но таких мощных щитов Эвил еще не приходилось видеть. Это была абсолютная магическая невидимость. Зачем? И у кого? – у вора! Да и как этот ворюга может поддерживать постоянно подобное заклятие. Она не замечала всплесков магии, не слышала, чтобы он читал заклятия. Он не маг. Это ясно. Но тогда в чем же дело?

Он просто был рядом. Он просто молчал. Но Крамола всей душой чувствовала эти волны силы и сочувствия, что исходили от Кевина. Они молча ехали впереди отряда. Как вдруг в нескольких десятках метров стеной встал лес – месяц снова сыграл с путниками злую шутку. Спрятался в тучи и наотрез отказался выходить обратно. И потому заметили лес только когда уперлись в него носом. Крамола не останавливала лошадь и весь отряд втянулся в лес. Темно было, как в душе у грешника. Но Крамола, по всей видимости, не замечала перемены обстановки. Что же за тяжесть на душе была у этой девочки? Кевин долго не решался заговорить, боясь, что неосторожным словом может разорвать и эту последнюю ниточку с запершейся внутри себя девушкой. Но, в конце концов, он не выдержал:

- Расскажи мне все, пожалуйста, - неожиданно попросил Кевин, не спуская с неё глаз.

Лошадь Крамолы неожиданно остановилась и в темноте послышался сдавленный всхлип. Сердце воина вдруг замерло на миг, а потом зачастило, словно сумасшедшее. Этот детский беззащитный всхлип подействовал на него, как удар кнута.

Кевин обернулся и бросил движущимся сзади теням:

- Привал.

А потом соскочил с лошади и в два прыжка оказался возле Хмурой Буки. Походя увернувшись от зубов кобылицы и шлепнув ее легонько по губам, Кевин протянул руки и снял с седла Крамолу, которая оказалась легкой, словно девочка-подросток. Девушка судорожно обняла его за шею, и Кевин понял, что не сможет опустить ее на землю. Это было выше его сил. А ее словно прорвало – слезы катились по щекам, мочили рубашку Кевина. Килборн понимал, что такие картины не для общественных глаз и сказав в темноту: «Трикс, за старшую, гляди в оба», - быстрыми шагами отошел чуть дальше в лес. Когда перестали слышаться тихие разговоры отряда и треск ломаемых сучьев для костра, Кевин опустился на колени, не выпуская Крамолы из рук.

- А теперь рассказывай.

И она, захлебываясь рыданиями, размазывая слезы по щекам и судорожно вздыхая, рассказал ему о том, что видела Трикс во время нападения оборотней.

- Он не мертв, я знаю, - говорила она. – Да, Ставка больше не чувствует его сигнала, но он физически жив. Потому что я поняла – мы ошиблись на счет Охотников. Я уже говорила раньше. Дегоран делает их не из мертвых. А значит, отец жив. Но он Охотник… Как такое может быть? Как он позволил сделать себя этим исчадьем? Мой папа… - Крамолу трясло с ног до головы. Она вся горела. А Кевин вдруг ощутил кроме острой жалости и желания помочь еще какое-то чувство. Точнее сказать, желание. Но оно СОВЕРШЕННО не вязалось с ситуацией

Крамола сидела, уткнувшись щекой в плечо Кевина и, чувствуя, как его пальцы медленно перебирают ее кудри, жалела о произошедшем.

Нельзя было этого делать. Нельзя расслабляться. Нельзя привязываться к людям. Нельзя зависеть от них.

Но даже в этот момент девушка не хотела признаться себе, что просто боится за Кевина. Боится слишком близко подпустить его к своей душе. Боится не просто влюбиться, что она, впрочем, с успехом уже сделала. Она боялась, что полюбит по-настоящему. И тогда никакими клещами будет не вырвать из сердца этого человека. И вот именно такого момента и ждет Дегоран. Тогда он, всезнающий и вездесущий, имеющий тысячи глаз и ушей по всей стране, подошлет юркого проныру, вора-невидимку, и тот в самый нужный момент вгонит Кевину нож в сердце. Уничтожив Килборна в нужный момент, когда Крамола окончательно созреет в своем чувстве, Дегоран одним махом пробьет ее духовную броню и нанесет решающий удар.

Поэтому Крамола пересилила себя, освободилась от объятий мужчины, поднялась с земли и, взглянув на вставшего вслед за ней Кевина, сказала:

- Идем. Нельзя надолго оставлять отряд. Не то в нас заподозрят пособников Тьмы…

- Крамола…

- После. Все после. Пойдем. И…, - девушка в упор взглянула на мужчину, - Пусть это будет только нашим секретом. Незачем прочим знать о том, что… - она не договорила, тряхнула головой и быстрыми шагами пошла к месту стоянки.

Кевин нахмурился и последовал за ней.

Светало.

Лес постепенно просыпался. На востоке зелено-голубой полоской сияло предрассветное небо. Отряд, разбившись на пары «мальчик-девочка», заканчивал трапезничать.

Когда Крамола с Кевином подошли к костру, на них уставились четыре пары внимательных глаз. Кое-где сверкнуло оружие, а Серафим негромко потребовал:

- Пароль!

Кевин ухмыльнулся:

- Пароль старый: трусы на голове.

- Это точно наши, - кивнул вор. И разрешил, - Проходите. Там в котелке еще кое-какая еда осталась.

Дегоран молча выслушал доклад Охотника. Что ж, эта девочка оказалась гораздо более могучей и, главное, везучей. Ей очень везло со спутниками. Очень уж вовремя в отряде появился святой охотник за нежитью, или, кто она там была эта девица, что вогнала в торпор графиню Старк. Ни один святой охотник, включая самих Хеллсингов, не был способен на такое. Она же едва не прикончила Силка – молодого оборотня с замашками и талантами будущего Патриарха Клана. Дегоран помолчал, взвешивая информацию, а потом произнес:

- С наскоку этого мракоборца не одолеть. Поэтому провал первой попытки закономерен. Хотя, план был неплохой. Рад, что все остались живы. Работайте дальше. Хеаль получит награду. Дозорный доставит.

- Благодарю, Мессир. Вы слишком добры.

Деревня лежала впереди. Темная, безлюдная. Словно умерший зверь распластался среди взрытой плугами земли. Только деревья клонились вниз, стыдливо стараясь прикрыть от взглядов неба одинокое мертвое тело. Жалкое. Уродливое. Равнодушное.

Мертвые сраму не имут.

Тишина билась в уши звенящим набатом. Ни шороха. Ни вздоха. Ни стука сердца.

Холодно. Гибельно. Лихо вокруг.

Серафим вздрогнул. Ему очень не нравились такие места. Ничего хорошего там обычно не бывало. Но легенды о заброшенных городах и селениях, полных золота и драгоценностей, видно, крепко-накрепко засели в его голове. Он верил в них. Сколько соблазна, сколько волнительного подрагивающего, словно струна, ожидания. Как хотелось незаметной серой крысой прошмыгнуть под стеной, понюхать воздух, заглянуть в темные окна.

Ни лая собак, ни скрипа колодезного колеса. Тишина.

Но не все члены отряда, по-видимому, разделяли почтительное чувство опасения, жгущее Серафима. В глазах мракоборца стояла тревога. Но тревога вовсе не за свою судьбу. Ее беспокоила участь самой деревни. И ее жителей. Что с ними? Живы ли? Умерли? В плену? Растерзаны прихлебателями Дегорана? Проклятое отродье тьмы.

Крамола исподлобья глядела вперед. И Серафиму совершенно не нравился ее взгляд. Решительный и жесткий, словно вылитый изо льда. Она хочет идти в деревню. Значит, нужно быть втройне осторожным. Наслушавшись на стоянках о цели всего путешествия, Серафим взвесил шансы и пришел к выводу, что засады им нужно ждать из-под каждого куста. Не говоря уже о покинутых деревнях. Это идеальное место для капкана.

Крамола уверенно тронула каблуками бока Хмурой Буки. Отряд двинулся следом. Через несколько мгновений путники минули первые дома. Окна целы. Двери на местах. Дворы в порядке. Крамола, не спешиваясь, кивнула Серафиму. И тот, бесшумно скользнув с седла, метнулся к дому. Постоял секунду, словно бы решаясь, а потом надавил на ручку и распахнул дверь, впуская в темные сени ослепительные лучи полуденного солнца. Серафим на несколько мгновений скрылся внутри. А потом, выйдя назад под солнце, вор недоуменно пожал плечами.

- Все цело. Вещи на местах, постели прибраны, даже на столе чисто и пол выскоблен.

- Странно, - проговорила Крамола, - логичнее был бы разгром. Если бы люди собирались в спешке или их уводили насильно. Тогда это, наверняка, был бы Дегоран. А здесь... Непонятно. Едем дальше.

Серафим вскочил в седло, незаметно засовывая за пазуху какой-то завернутый в тряпицу предмет.

Отряд проехал вперед еще несколько шагов, и вдруг Крамола подняла руку вверх, подавая знак остановиться. Все замерли.

И снова навалилась тишина. Плотным коконом опутала путников, полезла в сердца липкими холодными пальцами страха. Лошади прядали ушами, изредка переступая с ноги на ногу. Люди, придавленные беззвучием, заворожено молчали.

И вдруг в этой поразительной нездоровой тишине прозвучал едва слышный, далекий надсадный кашель. Он действительно был едва слышен. Но для путешественников, застывших посреди чужой пустынной улицы, это был раскат грома, треск рушащегося неба. Все головы повернулись в одну сторону. Налево. Туда, где стоял чуть поодаль большой дом из мореного дуба.

- Скажите, я дурак? Или у этого дома действительно нет крыши? - Серафим задал риторический вопрос. Крыша дома действительно была аккуратно разобрана, и теперь лучи солнца и легкий ветерок свободно гуляли и кружились в комнате.

- Зачем крышу сняли? - угрюмо спросил Кевин.

- А ч-черт знает. - процедил вор, - Заглянем? Или поедем от греха подальше?

Но мнения вора никто не спрашивал. Крамола уже спешилась, накинула поводья на гвоздь и направилась к дому. Кевин поспешил за ней. Серафим выругался про себя и последовал общему примеру.

В большой, залитой солнцем комнате под открытым небом стояла кровать. На ней, подставив лицо свежему воздуху и устало жмурясь, лежала древняя старуха. Длинные снежно-белые косы вились по подушке. Сухое сморщенное, как изюм, лицо с крючковатым носом было спокойно и словно бы радостно. Но стоило незваным гостям шагнуть в комнату, как все изменилось. Глаза, выцветшие от старости, но все еще зеленоватые, распахнулись. То ли испуг, то ли гнев плескался в них яростной волной. Старуха бессильно махнула на вошедших сухой, словно веточка, коричневой лапкой. Сомнений в том, что их гонят, не возникло ни у кого. Но ни один из отряда не сдвинулся с места. Серафим осторожно осматривался. Все в доме было немного странным. И запахи, и обстановка, и убранство.

Пучки трав, развешенные по стенам и над окнами. Перья в корзинах. Мутные бутыли по углам.

Безмолвный черный кот на печи. Глаза желтые, круглые как плошки. Запах можжевельника. Слабый дымок. Крыша. Старуха, видно тяжело больна. Разобранная крыша. Или умирает. Крышу разобрали. Умирает в одиночестве. Разобрали специально.

Ведьме. Невыносимо. Трудно. Умирать. Под крышей.

Ведьма.

 

А Крамола уже тянулась к старухе с плошкой воды в руках.